Читаем За живой и мертвой водой полностью

За живой и мертвой водой

— Я должна показать Вепрю, тут есть неясности, — сказала она, пряча донесение в портфель. — Друже Могила, вы человек образованный, интеллигентный, как вы могли допустить все это?

Могила простонал, начал что-то писать в тетрадке. Оксана торопливо прикоснулась к его руке:

— Не надо! Вам нельзя волноваться. Имейте в виду, даже небольшое ранение в нижнюю челюсть чрезвычайно опасно. Может окончиться тем, что вы навсегда утратите дар речи, вам нужен покой, постельный режим. Идите ложитесь. Как только фельдшер освободится, я пришлю его к вам.

Референт издал жалобное мычание, поклонился Оксане и, придерживая обеими руками подбородок, вошел в хату. Оксана увидела Тополя и Тараса. Вооруженные винтовками, они стояли в почтительном отдалении и ждали ее приказаний.

— Так, — Оксана оглядела критическим взглядом своих телохранителей и едва сдержала улыбку — высокий Тополь и низенький Тарас в сочетании друг с другом выглядели довольно комично. — Возьмите эту девушку, хлопцы, — ее звать Галя, — и идите помогайте Ганке приготовить мне комнату. Старшим назначаю Карася.

— Пани, — озабоченно обратился Довбня к девушке, когда хлопцы отошли, — я не хотел вам тогда говорить… Я вам дам другого охранника вместо Карася.

— Почему?

— Да что-то Вепрю он не понравился. Подозревает он его.

— Карась, Карась… — наморщила лоб девушка, словно припоминая что-то. — Да, Вепрь мне говорил о нем. Но это ошибка. Вепрь подозревает другого. Да, да, он мне говорил…

— А это что за дивчина с вами? — поинтересовался Довбня.

— Нужна мне… — равнодушно бросила Оксана и как бы спохватилась: — Друже Довбня, у нас много неотложных, важных дел. Во-первых, состояние Вепря вызывает у меня тревогу. Ну, что фельдшер… Мы не можем рисковать… Необходимо привезти всех врачей, живущих где-либо поблизости. Оказывается, есть много раненых, всем необходимо сделать перевязки. Затем похороны. Нужно…

Оксана умолкла, увидев подъезжающую подводу, на которой, кроме двух бандеровцев и возчика, сидел сухонький старичок в светлом пыльнике с докторским саквояжем на коленях.

На этот раз привезли врача. Терапевта.

Запущенная, загаженная горенка благодаря стараниям Ганки и ее помощников приобрела вполне пристойный вид. Темная паутина, свисавшая по углам, была снята, стены обтерты, полы вымыты. Тарас и Тополь притащили сюда лучшую мебель из той, какая нашлась в хуторе. Ганка повесила на стенах распятие и две картинки, разостлала у кровати половичок, нашла где-то вазочку с искусственными цветами.

Явилась Оксана. Оглядела комнату, подошла к кровати, откинула одеяло и, брезгливо морща нос, пощупала простыни.

— Чище не нашлось?

— Пани, если б я знала, я бы все выстирала, выгладила, — начала оправдываться любка сотенного. — Вы уж не сердитесь. Они тут завели свинюшник, все поразбивали. Известно как, когда хлопцы одни хозяйничают.

— Разве вы здесь не живете?

— Что вы! — смутилась Ганка. — У меня дома в хате чистота. Я знаю, как должно быть, моя сестра в Здолбунове живет, замужем за купцом, свою торговлю имеют. Я и у панов в квартирах бывала, видела, как люди живут…

Оба «телохранителя» и Галя стояли у порога. Оксана мельком рассеянно взглянула на них, закурила сигарету.

— Ну что ж… Спасибо, Ганя. Откройте только окно. Здесь душно. Скажите, Довбня ваш муж?

— Нет, — покраснела Ганка. — Жених.

Любке сотенного было больше тридцати. Она молодилась, румянила щеки и подводила брови. И хотя она все время льстиво улыбалась, в ее лице проглядывало что-то жестокое, звериное. Было похоже, что она озлоблена и не прочь выместить какие-то свои обиды на других.

Оксана удостоила ее сочувственным взглядом. Невольно посочувствуешь — тридцать лет и все еще невеста…

— Вы можете идти, Ганя. Найдите Довбню. Пусть он явится ко мне. Сейчас же! Вы, друже Тополь, отведите Галю на кухню. Пусть ее накормят. Скажите, что я приказала. Карась, вы почистите мне жакет, сапоги.

Тарас щелкнул каблуками и застыл по стойке «смирно». Оксана сняла с себя жакет, выждала, пока за закрывшейся дверью стихнут шаги, сказала тихо, улыбаясь:

— Ну, здравствуй, друже Карась…

Тарас тоже хотел улыбнуться, открыл было щербатый рот, но губы задрожали, он закусил их. Из глаз хлопца потекли слезы.

— Что ты? — испугалась девушка. — Перестань! Смотри, какая нервная барышня. Не узнаю Тараса.

— Это я от радости, — Тарас проглотил слезы, торопливо, обеими руками вытер лицо.

— Совсем другое дело, — насмешливо похвалила Оксана. — Ты здесь по заданию? Послан?

— Нет. В том-то и дело… Попал.

— Как? В трех словах.

— В трех словах не скажешь. Не получится…

— Попробуй.

— Германия, тюрьма, случай.

— Ты на подозрении. Знаешь?

— Предупрежден.