За жизнь

Глухая ночь. В квартире тихо,

И я сижу один, грущу:

То бормочу сурово, лихо,

А то зевок я отпущу.

Глухая ночь. Весь город спит,

И сап его немного слышен.

Фонарь сонливо в мгле горит,

И блеклый свет его возвышен.

Глухая ночь. Мои глаза

Устали бегать по окошку.

Часы мои как егоза,

Все отмеряют понемножку.

Глухая ночь. Скупой слезой

Мой глаз ресницу орошает.

Она блестит во мгле ночной,

Своим же блеском мне мешает.

Глухая ночь. Припоминаю

Что разошёлся я с тобой.

Не отпустил, не забываю,

Готов я быть навеки твой.

Глухая ночь. Я помню слёзы,

Я помню тушь твоя текла.

С тобой мы жили только в грезах,

Любовь скрепить нас не смогла.

Глухая ночь. А ты кричала,

Последний шанс давала мне.

Мне сложно начинать сначала,

В твоём был крике как в огне.

Глухая ночь. И чемоданы

Перекатил через порог.

Ты всё кричала неустанно,

Всё сетуя на мой порок.

Глухая ночь. Я с тротуара

Глядел на силуэт в окне.

И бледный свет из будуара

Твой силуэт скрыл в пелене.

Глухая ночь. Я помню руки,

Нежнее их не знаю я.

Теперь сижу, томлюсь от скуки.

Тоской страдаю бытия.

Глухая ночь, спаси, родная,

Попробуй страннику помочь.

Застрявшему в начале мая.

Спаси его, глухая ночь.

* * *

Я стоял одиноко на сером перроне

И в тиши услыхал заповедный гудок.

И была ты в конечном девятом вагоне,

Но меж нами из рельса и шпалы порог.

В руке моей пышный, огромный букет,

И двадцать пять роз тебя трепетно ждали.

Скорее бы поезд прошёл тот пикет,

Скорей бы друг друга с тобой мы обняли.

Неделя разлуки для меня была адом,

Не мог без тебя я спокойно дышать.

Мне нужно, чтоб запах твой был всегда рядом,

Чтоб мог я признание на ухо шептать.

И вот моя пятка стучит по брусчатке,

Колено дрожит, и темно в голове.

Не мог я упрятать волнения повадки,

Успокоиться мог теперь только в молве.

И встал у перрона тот поезд зелёный,

Из окон я слышал: «Эй, дверь отвори!»

Проводник, теми криками явно смущенный,

Готовился вызволить люд из Твери.

Я стоял, как дурак, предо мной эти

розы,

Глазами я бегал по окнам большим.

Внутри были люди в причудливых позах,

Но не было той, кем был вроде любим.

И вот, наконец, открываются двери,

Толпа запотелая в город спешит.

Народу там было совсем не по мере,

И тамбур, как банка консервов, забит.

Наконец вижу ту, голос чей оглушает,

Чья улыбка заставит идти по ножам,

Слово чьё без ружья всех мужчин убивает, -

Красота эта шла по купейным рядам.

Я готовлюсь морально, наконец-то ты грянешь!

Наконец-то услышу я голос родной!

Глубиной синих глаз на лицо моё глянешь…

Но меня сбило с ног, ведь с тобой был другой.

Ты его обнимала, глаза загорались,

Он держал чемодан, погрузившись в мечты.

За плечо его нежно рукой ты держалась,

И вы счастливы были – мои мысли пусты.

А народ из Твери выходил из вагона,

Вот и ты выходила, парня за руку взяв.

И букет мой упал на брусчатку перрона,

Перестал он быть пышным, лепестки потеряв.

Я не верил глазам, я не верил судьбе,

Я стоял и смотрел, как горят все мосты.

Но не буду искать я спасения в мольбе,

Посмотрю лишь на то, как ведёшь себя ты.

Вы меня увидали, я смотрел вам в глаза.

На секунду ты встала, слегка обомлев.

Тихо я развернулся, прогремела глаза,

Не терплю я по жизни таких королев.

Никогда я не думал, что простой город Тверь.

Разлучить нас с тобою сумеет, родная,

И теперь я скажу, ты уж точно поверь:

Твое место займёт совершенно другая.

Вот прошёл ровно год, я гулял вдоль канала,

Любовались мы с Дамой ночной красотой.

И она мою руку так крепко держала,

Что желаю я каждому Дамы такой.

И тебя я увидел, ты гуляла одна,

Твои слёзы блестели под светом фонарным.

Иди куда хочешь, ты мне не нужна.

Теперь я пройду мимо, как прошла ты когда-то…

* * *

Водитель. Полночи забвение.

Вдвоём молчим мы: я с тобой.

Такси и заднее сиденье -

Всё это наш ночной прибой.

Мы едем тихо, и ни слова

Не проронилось с наших уст.

Лишь только долго и сурово

Рычит мотор. Внутри я пуст.

На город ночи сквозь окошко,

Любуясь видом, смотришь ты.

Я на тебя гляжу немножко,

Ты мой источник красоты!

Твои глаза блестят неоном

Летящих мимо нас реклам.

Лицо бордовым пышет тоном.

Мы делим тишь напополам.

Твоя рука лежит устало,

В моей ладони взяв приют.

И сердце биться перестало

Мое на несколько минут.

Мои глаза твои поймали

На перепутье грёз любви.

С тобою счастье обретали

Мы в эти поздние часы.

Моя душа уж захотела

Остаться навсегда в раю.

Где ты, твои глаза и тело

Судьбину берегут мою.

Ладони наши прикасались

Друг к другу, изредка трясясь.

С тобой бы на всю жизнь остались

На том сиденье, не боясь.

Но вот настал момент прощания,

И твой подъезд светил во мгле.

Сказал тебе я: «До свидания!»,

Сильнее всех прижав к себе.

Моя рука твою пустила,

И ты ушла, захлопнув дверь.

И было видно – ты грустила.

И я грустил, ты лишь поверь!

* * *

Прости меня, моя родная!

Тебя не встречу никогда.

Прости меня, я уезжаю.

Я уезжаю навсегда.

Тебе ни слова не сказал,

За что теперь прошу прощения.

Но уж покинул я вокзал,

И не видать мне возвращения.

Теперь стою я на границе,

Границе края своего.

Вокруг меня чужие лица,

Я плачу – нету твоего.

Мне грустно, я теперь один,

Тебя в моих руках не будет.

В фуражке чёрной господин

Мой заграничный паспорт крутит.

Я буду помнить наши дни,

Когда бок о бок вместе были,

И видели друг с другом сны,