За золотым призраком

– Хотел бы я вернуться домой, господин сенатор? Чтобы и меня заставили десять лет корчевать зимнюю тайгу? Вы имеете хотя бы отдаленное представление, что такое есть наша зимняя тайга? Нет? А жаль… Я имею в виду, жаль, что хотя бы по рассказам ваших соотечественников, которые там побывали, вы не представляете себе Сибири. А мне довелось однажды в Мельбурне поговорить с моряком из Владивостока, с Сашком Шмаровозом, так его звали. Так он порассказал, каково работалось нашему горемыке – бывшему военнопленному, под конвоем своих же родных солдатушек… А воевал я сначала под Тулой, потом на Курской дуге. Должно, слышали про такую? Дали мы вашему фюреру и его генералам прикурить! – Степан не удержался, чтобы не щелкнуть по носам этих спесивых немцев. Пусть не суются в чужую душу, фашисты недобитые! Ишь, знать им хочется, тоскует ли «Штефан» по России… Если бы знал, что там объявлена полная амнистия тем, кто побывал в немецком плену не по своей воле, – морским крабом по камням пополз бы домой, к жене Раечке и к дочурке, у которой теперь, наверняка, есть уже и свои детишки…

О страшных танковых боях на Курской дуге Отто знал хорошо, понял и смысл неприкрытого намека о фюрере. Он поджал губы, пронзил механика колючим взглядом, но тот, высказавшись, смотрел уже на море, на чаек, и, казалось, напрочь забыл о собеседнике. «Как был упрямым бараном, таким и подохнешь… вскорости! – подумал с ненавистью Отто. – Зря таких оставляли живыми в концлагерях! Надо было всех – головой в печь! В печь! Чтобы только пепел полетит по ветру! Ишь, свинья русская, великого фюрера поминает… Если бы не бездарные генералы, которые прошляпили первое же сражение под Москвой…»

Степан не стал ждать ответа на свою злую реплику – реакцию сенатора он и так почувствовал по «ласковому» взгляду, которым тот одарил его, молча привстал с порожка и загремел ботинками по трапу в машинное отделение.

– Ну погоди, недожаренный Медведь! Дай только добраться до места, а там я покажу тебе и Курскую дугу и Сталинград! – Дункелю до дикости вновь захотелось выхватить пистолет и тут же влепить всю обойму в темноволосый затылок механика. – Не-ет, для нас с этим русским война, похоже, не кончилась! И коль скоро судьба снова свела вместе, так запросто мы не разойдемся! – Он еще не знал, что именно предпримет, чтобы примерно наказать Штефана за открытую дерзость, но что накажет крепко – в этом сомнений не было никаких.

Фридрих без особого труда разобрал сдавленное, сквозь зубы высказанное фрегаттен-капитаном: его мысли можно было прочитать и по бледному лицу столь же четко, словно снимок на отличной фотобумаге. Кугель присвистнул и как бы подумал вслух, не глядя ни на пустой дверной проем машинного отделения, ни на моряков, которые с боцманом вместе трудились на корме, сколачивая плот:

– Видит мой бог, перестрелять бы потом этих всех… до единого! Разве что Клауса оставить, этот парень что надо! Вот только мельбурнская полиция начнет приставать с дурацкими вопросами, на какой остановке сошли моряки господина Кельтмана? И правда ли, что они сами решили вплавь добираться до Австралии, не желая больше пользоваться такой роскошной яхтой…

– Ишь ты, что надумал, – медленно отозвался Отто, похоже, приняв слова штурмана серьезно, а не как шутку. Он отвел взгляд от двери машинного отделения, посмотрел на Карла и баронессу – сидят вдвоем у мачты на легких креслах и о чем-то оживленно беседуют. Вальтер все эти полдня пути от берегов Новой Зеландии так и не вышел из каюты, лежит на диване с книгой в руках…

– А разве я сказал, что намерен еще раз встречаться с мельбурнскими полицейскими комиссарами? – неожиданно для Кугеля после недолгого молчания ответил Отто. – Тем более встречаться со спесивым Кельтманом? Обойдется без помпезных встреч, не надо будет ему тратиться на оркестр, устраивать шикарные банкеты по случаю нашего счастливого возвращения…

Фридрих похолодел от такой неожиданной откровенности, как будто яхта волей Всевышнего в одну секунду перенеслась к ледяным айсбергам Антарктики. Глаза штурмана широко распахнулись и, придержав дыхание, словно опасаясь получить в сердце очередную уже знакомую колючку, он в безмолвном удивлении уставился в мрачное лицо фрегаттен-капитана, долго ждал каких-то пояснений. «Видит мой бог – Волк Ларсен против Железного Дункеля сущий ребенок! Тот только и воевал со своим братцем да с непокорными моряками, а этот… Этот замахнулся на всю австралийскую полицию, да и на суровую полицию Претории тоже, вижу, хочет наплевать… Что же он еще задумал?»

– Отто, я не понял… Ты и в самом деле решил исчезнуть с глаз Кельтмана? Но каким образом? А что будет с командой и с яхтой?

Однако и на этот раз Отто не стал раскрывать своего замысла раньше срока, и Фридрих не посмел настаивать – придет время, и он узнает все. Они повернулись на громкий разговор – на корме боцман распоряжался, как укладывать бревна, брусья, как их крепить железными скобами и увязывать гибким стальным тросом, как подготовить в середине плота крепкое гнездо для мачты.