Забайкальцы. Книга 2

— А эти чем лучше? Одного поля ягода! Они хороши были, когда мы с ними заодно шли, чины им помогали зарабатывать. А теперь мы за революцию, а она всем им, какие побогаче да познатнее, как кость в горле, пойдут они с нами? То-то и оно! Ясное дело, что все они к Семенову перемахнутся, да ишо и казаков за собой потянут. Да я бы их гадов, прикажи мне революция, сейчас же на распыл пустил бы.

— Ну не-ет, я на такое не согласен. Ни за что ни про что убивать своих же русских людей, это, знаешь… самовольство, неправильно это.

— А когда они зачнут нас расстреливать, правильно будет? Эх ты-ы, а ишо к большевикам себя причислял, за революцию ратовал.

— Я и теперь за революцию! — зло выкрикнул Егор, вскакивая на ноги. — Чего ты пристал ко мне как банный лист?!

— Да не ори ты, чума тебя забери. — Федот тоже вскочил на ноги и, ухватив Егора за портупею шашки, заговорил с придыханием, чеканя каждое слово: — За революцию, говоришь?.. Так это она и приказывает нам… арестовывать офицеров. Ясно тебе?

— И пойду арестовывать, если приказано, а убивать людей ни за что все равно не дам.

— Убивать их никто и не думает, это я к примеру сказал. Наше дело арестовать их, представить в трибунал, а там без нас разберутся, что к чему, понял теперь?

— Понял.

— Не подведешь?

— Я тебе что, сто раз одно и то же повторять буду? Сказал, пойду, чего тебе ишо?

— Ты не горячись. Из вашего вагона, окромя тебя, можно взять Молокова, Вершинина, Каюкова и Варламова. Ты будешь за старшего, с вечера сообщи им но секрету, чтобы часам к двум ночи были готовы при полной боевой. Ночью-то я зайду разбужу вас, и вы тихонько на станцию, все там соберемся. А что и как, там расскажут.

— Ладно. — Егор повернулся, зашагал к поезду.

Глава XV

Вечером у себя в вагоне Егор выкликал по фамилии всех четверых своих помощников, с которыми уже договорился обо всем, объявил во всеуслышание:

— Патрулить сегодня нас назначили после полуночи. Приготовиться надо с вечера.

И получилось замечательно просто, казаки восприняли это как должное. Сосед Егора по нарам, Сутурин, почесывая грудь, осведомился:

— Меня там нету в списке? Ну и ладно, хоть отосплюсь сегодня, ночесь чуть не до утра с этими картами, будь они прокляты, провозились.

— Замучили этими нарядами, — притворно сердитым тоном отозвался Егор, — даже и в дороге-то нету спокоя от них.

— Ничего-о, теперь уж недолго.

— Терпи, казак, атаманом будешь.

— И то уж восьмой год терплю.

Все пятеро начали собираться, винтовки свои составили около дверей, подсумки с патронами, шашки положили возле себя и, не раздеваясь, легли, чтобы соснуть до назначенного часа.

Приснилось Егору, будто он у себя дома и совсем еще маленький парнишка, с оравой таких же босоногих сорванцов забрался в огород к старику Лыкову, за огурцами. Заправил Егор рубаху в штаны, расстегнул воротник, рвет огурцы, сует их за пазуху и вдруг видит, что это вовсе не огурцы, а бутылочные гранаты.

«Так вот они где растут!» И только он это подумал, как из-за стены гороха выскочил старик Лыков. Испугался Егор, кинулся бежать, чувствуя, что левый бок ему давят гранаты. Придерживая их, чтобы не стукнулись, прыгнул Егор через плетень, но старик догнал-таки, ухватил за ногу. Холодея от страха (не взорвались бы), рванулся Егор что было силы, но и проснувшись, чувствовал, что тянет старик за ногу.

— Вставай, шалава, ну!

Приподнявшись на локтях, Егор сел и только теперь сообразил, в чем дело: за ногу его тянул Погодаев, а левый бок больно отлежал, подвернулся под него подсумок с патронами.

— Вставай живее, — тормошил Федот, — идти уже время.

— Сейчас. — Егор громко зевнул, спрыгнул с нар, под каблуками его захрустел просыпанный на полу уголь, скрипнула половица. Кто-то, видно совсем недавно, подкинул в печку угля, и он, разгоревшись, гудел в трубе, а крышка и бока круглой чугунной печки раскалились докрасна. Поэтому в вагоне тепло и даже светло так, что видно двойные нары и спавших на них вповалку казаков.

— Ну так ты живее, — шепнул Погодаев, — буди своих — и на станцию. А мне надо ишо в два вагона забежать.

Федот ушел. Егор разыскал на верхних нарах Варламова, подергал его за ногу и, когда тот, проснувшись, сел, сказал ему:

— Буди Молокова-то, пора, — а сам, чиркнув спичку, осветил нижние нары, принялся будить Каюкова и Вершинина.

Вскоре все пятеро шагали между рядами теплушек, направляясь к станции. Ночью выпал небольшой снежок, девственно чистый, покрыл он все вокруг: железнодорожные пути, крыши вагонов, станционных зданий, похрустывал под ногами. В большие прорехи между облаками виднелось темно-синее небо, ярко серебрился наборчатый пояс Ориона. Взглянув на него, Молоков проговорил со вздохом:

— Не скоро ишо рассветет, Кичиги^[25] только што повернули на утро. Самое бы теперь поспать.

— Ох, паря, и спать ты, Митька, горазд.

— Тихо вы, черти, нашли время для разговорчиков.

— Уж и сказать нельзя.

— Отставить!