Забавные повадки людей

Я всегда вычисляла его баб по улыбке. У него какая-то улыбка была заразная, что ли. Ко мне она давно прицепилась, еще в самом начале. Ну и я раз в пару месяцев ее узнавала. То в гостях, то на улице кто-нибудь подходил. Мол, здравствуйте, Олег, какая неожиданная встреча, а это ваша очаровательная жена, надо полагать?

А сейчас всё наоборот. Помнишь, когда мы после похорон ехали в машине, я тебя попросила улыбнуться? Это я его улыбку ждала. А ты улыбнулась своей, привычной. И я подумала: это из-за того, что он умер. Все разом расколдовались. А потом случайно свое отражение в зеркале увидела — нет, всё на месте. Кот исчез — улыбка осталась.

Это логично на самом деле, что на тебя его волшебство не действует. Это же любовная магия, а не боевая. Вот смерть его ты почувствовала, в этом я почему-то абсолютно уверена. А улыбка — что. Вы же не для улыбок встретились...

* * *

Ну хорошо, я более или менее поняла, что мне нужно делать в Эдинбурге. А Костик вообще оделся в черное и перешел на мартини. Я очень волнуюсь: если его на таможне спросят имя, он может не сдержаться и честно ответить, что его зовут Бонд. Джеймс Бонд.

Но мне совершенно непонятно, чем ты там в Марселе занимаешься. Ну, допустим, есть у тебя подозрение, что все твои совпадения с гаданием подстроены. Не будем сейчас уточнять, зачем это твоим марсельским друзьям понадобилось, — у нас для этого информации мало. Мы даже не знаем, страдала их бабушка от шизофрении или, наоборот, наслаждалась маниакально-депрессивным психозом. Просто примем как рабочую гипотезу. Предположим, да. Предположим, этот твой Этьен свихнулся на почве своей загадочной болезни и решил поиграть в господа бога. Бывает. Так почему бы тебе не пойти к нему и не спросить прямо: «Господи, неисповедимы пути твои, благи замыслы твои, наставь меня, неразумную, на путь истинный, открой мне тайну: кто моего мужа убил?»

Он тебе непременно правду скажет, потому что боги не врут. Это ниже их достоинства.

Но если честно, мне это кажется какой-то литературщиной дурного пошиба. Ну, я понимаю, подкинуть тебе немножко денег — это вполне хороший тон для тяжело больного демиурга. А убивать... Фи, это как-то неинтеллигентно. Хотя черт их всех разберет, я в последнее время вообще людей перестала понимать. Вот получу Нобелевскую премию и куплю себе какой-нибудь дешевенький островок в Тихом океане. А то я так не играю — если уж всё равно экзистенциальное одиночество, то зачем тогда соседи? Мне и то и другое не потянуть, годы мои еще пока не те. Так что остается один выход — необитаемый остров. Или даже лучше — необитаемая планета. Опустите мне веки, укусите меня змеёй, засыпьте мое тело песком, короче говоря. А я шарфик поправлю, улыбнусь загадочно, и только вы меня и видели. Потому что сил никаких нет на социальные взаимодействия, черт их побери совсем...

* * *

Здравствуй, моя радость!

Извини, что давно не писала. Пару дней назад, разбирая документы, наткнулась на медицинскую страховку, которую сделала пару месяцев назад, по наводке Этьена, как я теперь понимаю. На сон грядущий читала страховой полис, после чего меня всю ночь мучили кошмары. Я попадала в аварию, тонула в пруду, а под утро на меня напала стая диких кабанов. Нель, ты биолог, вот скажи мне: дикие кабаны ходят стаями? Или бродят по лесу в одиночестве, мучительно завидуя волкам или хотя бы баранам? Из всего перечня мне не приснился только пожар и падение с высоты. Что я не замедлила восполнить наяву: утром вышла на набережную и свалилась с лестницы. Как выяснилось впоследствии, вывихнула запястье. После чего села на камушек выкурить утешительную сигарету и подожгла прядь волос. Самое смешное, что за вывих я действительно получу немножко денег. Только надо будет осторожно с ними обращаться: на солнечном свету они могут превратиться в саламандру. Нелька, я не буду спрашивать, ходят ли саламандры стаями, ты мне только скажи — они не кусаются? А то я хотела бы как-то подготовиться, хотя бы морально.

Теперь по ночам просыпаюсь оттого, что грызу повязку на руке. Какой-то мелкий ужас тоненьким голосом вопит еле слышно, что тесно, страшно, больно, что его похоронили заживо, что воздуха не хватает, а дальше уже просто скулит жалобно. Я баюкаю, пою песенку, иду в ванную выпить таблетку, но сворачиваю на кухню и пью коньяк — почему бы мне его с вечера не поставить возле кровати, ты не знаешь? Хотя, конечно, это было бы слишком просто.

Самое ужасное, что я после этого вывиха наконец-то поняла: всё кончено, Олега нет и не будет больше никогда. Как будто через маленький разрыв связок заползла чернота, и вся моя тщательная защита, вся моя философская мудрость развалилась на мелкие кусочки. Наподобие этих новых лобовых стёкол, которые вообще-то никогда не бьются, но если уж все-таки бьются — то вдребезги. Никаких компромиссов.