Забавы придворных

На Римском соборе, бывшем при препрославленном папе Александре Третьем[291], я видел вальденсов, людей простых, необразованных, названных по своему вождю Вальдо, из города Лиона на Роне. Они преподнесли господину папе книгу, написанную на французском языке, где содержались текст и глоссы Псалтири и многих книг обоих Заветов. Они весьма усердно добивались, чтобы за ними утвердили право проповедовать, ибо казались сами себе сведущими, хотя были едва полузнайками. Обычное дело, что птицы, не видя тонких силков и сетей, думают, что везде можно двигаться без помех[292]. Разве те, кто всю жизнь упражняется в изощренных рассуждениях, кто может завести другого в ловушку, а сам в нее не попасться, исследователи глубоких бездн, — разве они, боясь осужденья, не высказываются с неизменным благоговением о Боге, Чье достоинство столь высоко, что не взойдет к нему никакая хвала или сила молитвы, разве что Его милосердием влекомые? В каждой букве Священного Писания летает на крылах добродетелей так много сентенций, столько нагромождается богатств мудрости, что от их полноты может почерпнуть[293] лишь тот, кому Бог дарует способ. Но разве дается бисер свиньям[294], а слово — простецам, которые, как нам ведомо, не способны его принять, не то что передать принятое? Да не будет этого, да искоренится! Пусть с главы стекает елей на браду и оттуда на ризы; пусть льются воды из источника, а не болота из улиц[295]. Я, малейший из многих тысяч призванных, смеялся над ними, ибо их прошение вызвало споры и сомнения, а когда меня призвал один великий прелат, которому величайший папа поручил заботу об исповедании веры, я занял место, как цель для стрелы[296]. С одобрения многих мужей, сведущих в законе и благоразумных, были приведены ко мне двое вальденсов, казавшиеся в своей секте начальниками, для споров со мной о вере, не из любви к поиску истины, но чтобы, изобличив меня, замкнуть уста мои, яко глаголющие неправедное[297]. Признаюсь, я сел в боязни, как бы по грехам моим не оставил меня в столь великом собрании дар речи. Велел мне епископ испытать на них свои силы, и я готовился отвечать. Первым делом я предложил им легчайшие вопросы, на которые всякий в силах ответить, ибо я ведал, что когда осел ест чертополох, его губы гнушаются салата[298]: «Верите ли в Бога Отца?» Они отвечали: «Верим». «А в Сына?» Отвечали: «Верим». «А в Духа Святого?» Отвечали: «Верим». Я сказал: «А в Матерь Христову?», и они снова: «Верим» — и, шумно осмеянные всеми присутствовавшими, в замешательстве удалились[299]. И поделом, затем что они, никем не управляемые, желали сами стать правителями, наподобие Фаэтона, который «коням не знает прозванья»[300].

Они не имеют определенных жилищ, но бродят по двое, босоногие, одетые в шерстяное платье, ничего не имеющие, всем владеют сообща, как апостолы, нагими за нагим Христом следуя[301]. Смиреннейшим образом начинают они ныне, ибо и ногу внутрь занести не могут; но впусти их, и нас самих выставят[302]. Кто не верит, пусть послушает, что раньше было сказано об этого рода людях.