Забавы придворных

Дивятся и страшатся римляне, ибо Гадоновы рыцари, выделявшиеся высоким ростом, примечательной красотой и богатым убором, были превосходней не только самих римлян, но всех, кого они когда-либо видели. Входит нежданным к Оффе Гадон, принеся ему столько облегчения и надежды, сколько римлянам он принес страха и неуверенности, и, узнав о правоте Оффы и их неправоте, вооружается первым и выдвигает войско на правую брань. Самого короля и все воинство, кроме пятисот наилучших, он поставил посреди города, на месте пространном и открытом, а сам с одними своими людьми поспешил к воротам, сулившим первый натиск врага, помянутыми же пятью сотнями поставил начальствовать замечательного юношу, королевского племянника по имени Сван[390], охранявшего ближайшие к нему ворота. Подступает первый полк римлян, боязливо избегает Гадона и нападает на Свана, он же с такой их встречает доблестью и с такой отвагой им противостоит, что, не веря своим глазам, видевшим Гадона в другом месте, они думают, что нашли здесь его самого, и силятся могучим многолюдством сокрушить того, кого не могут одолеть воинской искусностью. Наконец два их полка обратились в бегство и рассеялись, а из пяти Свановых сотен две полегли замертво. Нападает на триста человек полк из пятисот, прежде чем те, изнемогшие, отдышались; Сван посылает рыцаря к Гадону за помощью и получает ответ, чтобы бился крепко. Он повинуется без упрека, так отчаянно кидается на врагов, так бесстрашно вторгается в их средину, что казалось, это не битва, но бегство агнцев перед волками и зайцев перед собаками, и преследует их даже за воротами, истребляя до четвертого ряда. Устыдившись, что просил помощи, он презирает жизнь, стыдится поворотить вспять и смертью готовится искупить бесчестную робость, пока Гадон, сжалившись, не велит ему отступить. Не о себе заботясь, но старшему благоразумно подчиняясь, Сван, оставив ворота, как приказано, поспешил к своему королю. Враги же, как великие воды, когда прорвется плотина[391], хлынули в ворота, уверенные в победе, но на стогнах стойко их встретил Оффа, и грянули они в крепчайшую преграду. А с тыла теми же воротами к ним подступил Гадон, вторгся в среду несчастных, как серп в гущу тростника, и куда ни шел, за ним открывалась улица. Никнут и гибнут они, запертые, и так как нет ни надежды побежденным, ни страха победителям, те пренебрегают преследованием, и Гадон отзывает короля. Принесшим войну даруют мир, и, получив от короля корабли, они увозят своих мертвецов в Рим для погребения.

XVIII. ОБ АНДРОНИИ, ИМПЕРАТОРЕ КОНСТАНТИНОПОЛЬСКОМ [392]