Забавы придворных

И, окликнув свою компаньонку, говорит ей: «Эй, Лаида, когда ушла Эро?» Та в ответ: «При первых петухах». Королева: «Как! я же послала ее еще в сумерки?» Лаида: «Да, так». Королева: «Почему так поздно?» Лаида: «Поздно послали, поздно вернется». Королева: «Знаешь наше дело и для чего она послана?» Лаида: «Нет, но знаю, что со всякой поспешностью она собралась и, пышно наряженная и веселая, ушла в поздний час». Королева в печали: «Как наряженная?» Лаида: «В ожерельях, колечках, благовониях, пурпуре, виссоне, сурьме, завивке, с заколкой на лбу». Королева: «Горе мне! для чего это?» Лаида: «Вот уж не знаю; но не упустила ничего полезного для той, что собирается к возлюбленному. Умащенная, вымытая, причесанная, набеленная, разодетая ушла она; не пожалуется, что ей недостало золота, платья или каких украшений; всю себя тщательно оглядела, не думая скоро воротиться». Королева: «Я считала ее такой простушкой, такой невеждой во всяких ухищрениях». Лаида: «Невеждой? О, как она искушена в таких вещах, с позволения сказать!» Королева: «Дорогая Лаида, скажи мне все». Лаида: «Она наседает на Галона — не знаю, чего ради». Королева: «А что ж он?» Лаида: «Притворяется, будто его любят где-то еще, чтобы она его любила». Королева: «Говоришь, его любят; но говорят, он не может». Лаида: «Эро уже знает, может ли он». Королева: «Горе мне! Эро?» Лаида: «Эро». Королева: «Наша?» Лаида: «Другой не ведаю». Королева: «Откуда ты знаешь, что она знает?» Лаида: «По верным приметам». Королева: «Они иногда обманывают». Лаида: «О, выше всех безумий злосчастная любовь! когда она изо всех сил пытается спрятаться, другие узнают ее прежде, чем она сама себя узнает! И если быть в выраженьях смелее…[460]» Королева: «Дорогая Лаида, будь смелой в чем угодно». Лаида: «Говорят, что Галон воспитан среди чужеземцев, но проникает в жилы и сердце[461]». Королева: «В чьи жилы и сердце?» Лаида: «Надеюсь, не в твои, как пустословят иные, ибо мое сердце он наполнил всяческой тоской — и чье нет?.. Но я слышу дверь». Королева: «Может быть, она пришла. Уйди скорей, чтобы она не застала нашу беседу. Эй, Эро, это ты пришла?» Эро: «Да, я». Королева: «Что произошло?» Эро: «Я пришла к нему, я пыталась, но была отвергнута. Однако нет сомнений — он в силах». Королева: «Почему же ты не вернулась тотчас? Отчего тебе нравилось медлить?» Эро: «Для желания всякий час — промедление». <Королева: …>[462] Эро: «Я вышла отсюда недавно и спешила изо всей силы. Как я могла прийти скорее?» Королева: «Недавно? С того часа, как я тебе это велела, ты могла вернуться, уйдя за десять миль отсюда, но не захотела выйти, не нарядившись; разве ты на свою свадьбу шла?» Эро: «Надобно было приложить заботу, чтоб ему понравиться, пока всего не разузнаю; я почти этого добилась и нашла его таким, каким он должен быть и каким стал бы, встреть он тебя: но когда он заметил, что я ниже и не так подхожу ему, как ты, тотчас меня выгнал». Королева: «Теперь я знаю, что ты бесстыжая распутница». И, ухватив ее за волосы, задала ей таску, а потом, побитую кулаками и ногами, почти полумертвую, отдала ее подругам, чтобы блюли строго и ни в чем ей воли не давали; и в одиночестве, бросившись на ложе, выказала все, чему пагубная любовь может научить помраченные сердца, и наконец излила на Галона всю ярость, всеми черня его поношениями, какие гнев внушает.

Женский жестокий гнев и немилосердная мстительность преследуют ненавистного сверх всякой меры. Отвергнутая королева непрестанно скорбит о тщете своих усилий; прежде увлекаемая могуществом любви, ныне свирепствует с суровостью ненависти. От всякой обиды воспаляется в них гнев, но только та ненависть у них долговечна, коей причиною любовь, украденная соперницею или возлюбленным обманутая. Королева чувствует, что обманута, но так как ее чувства притуплены вожделением, не верит чувству, но — странно сказать — всем сердцем борется против всех предостережений своего сердца. Галон получает повеление прийти и является; совершается у них открытое столкновение, приступ и защита. Она приступает, он защищается; она мечет дроты бесстыдства, он отражает их щитом целомудрия; она устремляет Венеру, он выставляет Минерву. Выпустив рать твердых отказов, он наконец приводит ее к совершенному отчаянию. Королева, уже не королева, но тигрица, лютей медведицы, от любви нисходит к ненависти и, сетуя, что ее назойливость отражена его стойкостью, думает подвергнуть его всякому унижению, словно виновного в оскорблении величества, и клянется покарать Галона.