Забег на невидимые дистанции. Том 2

В состоянии, когда чувствуешь себя способным с закрытыми глазами поймать шайбу, летящую со спины, Ридли забивал и для разнообразия помогал забивать сокомандникам, убеждая собравшихся в том, что у него не просто способности к хоккею, а дар. Быстрота его реакций и филигранная точность движений многих сегодня очаровали, заставив изменить сложившееся отношение к молчаливому и угрюмому аутсайдеру.

До чего же приятно смотреть на сильного человека, силу свою не сознающего как повод для самолюбия, не использующего во зло. Такой, как он, мог бы оторвать тебе конечность, но не причинит вреда, если не довести до точки невозврата. Скромность и умеренность темперамента не просто украшают, а выделяют все мыслимые достоинства.

Нина кожей впитывала растущее недоумение публики. Вероятно, каждого ученика старшей школы Мидлбери сейчас мучил один и тот же вопрос: как можно настолько хорошо что-то уметь, но упрямо отказываться этим заниматься? В чем причина столь нелогичного поведения?

Особенно ответом интересовался тренер. Он все так же стоял справа от калитки, кусал губы, скрещивал руки на груди, опускал их, поднимал, сцеплял за спиной. Следя за ходом матча и соблюдением правил, он время от времени выдавал характеристики игрокам, и на слове «ледокол» в отношении Сета у Нины в голове что-то щелкнуло, а по шее пробежался морозец, как будто ледяной крошкой с площадки посыпали за шиворот.

Прервавшись на полуслове, Дженовезе нахмурилась, проморгалась и медленно повернула голову к Алану. От резких движений ее догадка, наверное, съежилась бы, как пленка на молоке, перестала быть такой четкой.

– Напомни, откуда Сет переехал? – спросила она, стараясь звучать спокойно.

– Из Саутбери, а что?

– Ничего.

Теперь все сходится. Теперь-то, мать вашу, все сходится! Ридли играл в хоккей, когда был ребенком. Всего несколько лет назад он был нашумевшим бомбардиром в составе «Лиловых Драконов» – самой сильной команде школьной лиги Саутбери, пока там не случилось той трагедии! Вот почему он молчал, вот почему решил все скрыть и не хотел (или не мог) спуститься на поле. Даже шаг на лед отказывался сделать. Должно быть, все случилось у него на глазах, и парень (на тот момент мальчик) психически травмирован на всю жизнь… Это многое объясняет. Нет, это объясняет все.

Значит, не просто так его лицо казалось знакомым. Далеко не сразу, но когда Нина присмотрелась к Сету как к живому человеку, а не имени в классном журнале, ее интуиция лениво зашевелилась внутри, давая понять: откуда-то она его знает, видела где-то, слышала фамилию или что-нибудь еще в этом роде, но это не первая твоя встреча с ним, нет, в памяти хранятся отпечатки, доказывающие, что ваши пути пересекались ранее. Слишком долго она игнорировала расплывчатое наитие, да и Ридли отрицал свою известность в недалеком прошлом.

А кто на его месте не отрицал бы? Кто захотел бы обсуждать подобное с едва знакомыми людьми?

Нину пронзило острое желание отобрать у мистера Уиттрока свисток и закончить игру досрочно, чтобы поговорить с Сетом. А еще хотелось нервно смеяться, вспоминая никнейм недавнего знакомого в Сети, отчаянно скрывавшего свою личность.

Конечно, это может быть совпадением. Но совпадения – заплатки вселенной. Все мироздание на них держится, как драное пальто. Случайности есть плечи атланта, не дающие рухнуть небосводу. Что может быть более фундаментальным, логичным и закономерным, чем простое маленькое совпадение? Эйнштейн, кажется, говорил, что бог не играет в кости.

– Лучших игроков моей сборной можно оставить на скамейке запасных, если выпустить одного Ридли, – скрежетал зубами Уиттрок. – Это преступление против человечества…

Словно услышав это, Веласкес на поле выкрикнул, что Сету «просто везет». Он начинал психовать и играл все более развязно, чтобы спровоцировать капитана соперников на нарушение правил и аннулирование счета. Присутствующие стали переживать, не случилось бы новой потасовки, серьезнее предыдущей.

Рамон был раздосадован. Команда Сета лидировала с большим отрывом, а им так и не удалось забить больше ни одной шайбы. Это был позор, на который он сам себя подписал. Кто же знал, что Ридли отказывается не потому, что играет плохо, а по какой-то необъяснимой причине? Как только его нога ступила на лед, стало очевидно, что он – профи, немного подзабывший ремесло. А пока вспоминал, дал всем просраться. И за это ему хотелось как-то отомстить.

Но Веласкес не успел.

– Мистер Уиттрок? Остановите игру.

Все, кто услышал это, обернулись и увидели несколько офицеров полиции. Один из них коротко продемонстрировал значок, двое других были в гражданском. Тренер неуверенно потянулся к свистку на шее.

– Мы уполномочены задержать Сета Ридли и обыскать его вещи. Как я понимаю, он сейчас на поле? Прервите матч, будьте добры.

Клиффорда среди них не было, но Нину не покидала уверенность, что именно он прислал сюда полицейских. Лица были ей незнакомы. Возможно, натравил кого-то из Управления по борьбе с наркотиками. Действовать чужими руками в его стиле.