Забери мою девственность

— Нет, — отрезаю категорично, — я не люблю тебя, поэтому не могу ревновать. Ты нужен мне исключительно для секса.

Гонголо падает на спину и заразительно смеется. Сгребает меня к себе на грудь.

— Для секса значит? — продолжает улыбаться, мягко гуляя руками по спине и ягодицам. Его движения неспешные и дразнящие.

— Для чего еще можно использовать помолвленного мачо с низкой социальной ответственностью? — отвечаю я без тени улыбки.

— Осторожно, крошка, — грудным голосом в мои губы рокочет Андреа, — женщины склонны влюбляться в своих любовников.

— А мужчины нет? — склоняю голову набок и смотрю в его смеющиеся глаза.

— Мужчины полигамны, Тайа, мы можем трахнуть кого угодно даже без какой-либо симпатии.

— Я тоже полигамна, — заявляю уверенно.

Андреа хмурится.

— Сколько у тебя было мужчин? — в глазах нездоровый огонь.

— Ты второй, — нехотя признаюсь, чувствую себя немного дурой в связи с предыдущим громким заявлением.

Гонголо снова ржет. Сердито луплю его в грудь и сползаю назад на пенку. Хватает своими ручищами и возвращает назад.

— Женщинам нет нужды быть полигамными, Тайа. Эволюционно перед вами стоят другие задачи. Вам нужно найти здорового успешного самца, способного удовлетворить все потребности. Родить от него детей и сделать все для того, чтобы удержать его возле себя до взросления потомства.

— Лишнее подтверждение, что ты сексист и шовинист, Гонголо. Хотя для меня это уже не новость, — презрительно фыркаю, чем снова привожу его в прекрасное расположение духа.

— Мне кажется, тебе это очень нравится, детка? Что я сексист, и у меня есть член? — опрокидывает меня на спину и сдирает плавки. Нависая сверху, раздвигает ноги коленом и застывает возле входа, дразня легким проникновением головки.

Закусываю губу. Сталкер ждет моей мольбы о том, чтобы вошел глубже. Его любимая игра. Жарко смотрит в глаза и ждет.

— Второй — не предел, — провокационно заявляю я, — у меня может быть еще много других мужчин.

Мой расчет оказывается точным, Гонголо резко пронзает меня до самого упора, гневно сверля взглядом.

— А может быть я буду не первым, но последним? — лихорадочно шепчет Андреа, замирая внутри. Меня всю потряхивает от нетерпения и стоит больших усилий скептически хмыкнуть.

— Последним ты можешь быть только у Франчески, милый, — хрипло выталкиваю из себя перед стоном удовлетворения от того, что Гонголо начинает двигаться.

Мягкий бриз овевает чувствительную после близости кожу. Гонголо поворачивается на бок и впечатывает меня в себя спиной. Кладет ладонь на живот и поглаживает кожу большим пальцем.

— А у мужчин какие эволюционные задачи? — вспоминаю прерванный любовными утехами разговор.

— Оплодотворить как можно больше женщин. Защищать своих самок от других самцов, — лениво объясняет Андреа.

— А воспитать свое потомство и дать ему образование не входит в эволюционные задачи мужчин? — возмущенно раздуваю ноздри.

— Это уже не сфера эволюции, Тайа, а область социальных обязательств и чувств. Мужчина хочет заботиться о любимой женщине и любимых детях. Мужчина не испытывает желания заботиться о нелюбимых женщинах и их детях, но делает это, если того требуют социальные нормы и правила.

— И почему же такая непропорциональность в распределении эволюционных задач? — недоумеваю я.

— Потому что существует непропорциональность усилий для появления потомства. Женщина тратит девять месяцев на вынашивание. Соответственно, более ответственно относится к усилиям по сохранению жизни своего потомства. Мужчина же просто совершает половой акт. За девять месяцев он может их совершить тысячи, чисто теоретически.

— Ага, и чисто теоретически остается ни с чем, потому что его тысячи самок пользуются контрацептивами, — ржу я, — теперь перед вами новые эволюционные задачи. Убедить хоть кого-то родить вам ребенка.

— Этот фактор косвенно учтен в эволюции, — удивляет меня Гонголо, — чтобы получить как можно больше самок, каждый мужчина стремится к богатству и власти. Чем больше у тебя этих ресурсов, тем больше детей ты можешь заполучить.

— Циничная теория. Из нее следует, что все женщины — шлюхи, которые только и думают о том, как бы продать себя подороже.

— Эволюция вообще очень циничная вещь. Сильные жрут слабых. Женщины выбирают богатых и сильных. Бедные и слабые, чтобы получить женщин, врут, что они богатые и сильные.

— То есть, ты сейчас сказал, что я сплю с тобой, потому что ты денежный мешок? — закипаю я.

— Ты красивая, когда злишься, — игнорирует вопрос Андреа и оставляет на моих губах быстрый поцелуй.

— Немедленно отвечай! — требую я.

— Нет, ты спишь со мной, потому что я тебя соблазнил, — тушит мое возмущение Гонголо волнующим полушепотом, — сексуальным Красным шапочкам нельзя одним кататься по зарубежным турнирам, где их поджидают серые волки.

— Серые волки? — с придыханием переспрашиваю я.

— Именно. Это всегда плохо заканчивается для Красных шапочек. Впрочем, у серого волка потом тоже проблемы, — задумчиво продолжает мужчина, — сожрешь такую, а потом шляйся за ней по турнирам и отгоняй других волков.

Глава 13. Варварство