Заблудившиеся

Лисовский утонул в синем табачном дыме. Его музыкальные пальцы отстучали по столу несколько мажорных аккордов. Он почти слово в слово повторил рассказ, который Сайкин слышал еще утром. Накануне Лисовский с Федоровым ездили на комбинат. Пробыли там до самого вечера. Лисовский пообещал завезти Федорова домой, его машина до сих пор в ремонте. До обеда Федоров оставался на территории. Часа примерно в два, ближе к обеду, Лисовский зашел в его бытовку, чтобы вместе перекусить. Еще на подходе к бытовке слышал, как Федоров что-то громко говорит, точнее, кричит. Ему отвечали тихо. Проектировщик не прислушивался к словам, думал, что Федоров ругается с прорабом или бригадирами. Обычное дело.

Лисовский подошел к двери, шагнул в предбанник и только здесь, когда голос Федорова стал совсем четким, услышал, как он заорал: «Нам не о чем больше разговаривать. Убирайтесь вон». А дальше матерно. Другой голос, незнакомый, что-то ему ответил, очень тихо ответил, так что за перегородкой в предбаннике слов было не разобрать. Потом тишина. Дверь открылась, и навстречу Лисовскому вышли два мужика. Вышли быстро, так, что первого он и разглядеть не успел. Второй такой загорелый, среднего роста, с лысиной, одет в светло-серую матерчатую куртку. Зыркнул на проектировщика, глаза белые от злости, и прошел мимо, следом за первым.

Рядом с бытовкой никаких машин не было. Если гости и приехали на своей тачке, то на территорию комбината не заезжали. Они, эти два мужика, прошли мимо, и Лисовский лишь отметил про себя, что люди это не здешние, и на комбинате они раньше не появлялись. Зашел к Федорову, тот сидит за столом и накручивает телефон. Долго набирал, но дозвониться не смог. И бросил трубку. Лисовский спросил, что за кипеш?

Федоров сказал, мол, потом расскажет, сейчас не до этого. Лисовский вынул из сумки бутерброды, кофе. Перекусили молча. Федоров был сам не свой, нервничал. Спросил, сможет ли Лисовский управиться на полчаса пораньше, мол, нужно поговорить с Сайкиным, срочное дело. Федоров не знал, что этим вечером Сайкина уже не будет в Москве. Проектировщик освободился раньше, все дела закончили быстро. Смеркалось, закончилась первая смена, за рабочими пришел автобус, этот же автобус привез людей из второй смены. Дорогой он молчали.

Был десятый час вечера, когда они приехали в Москву. Федоров сказал, что Сайкин должен быть дома, велел ехать к нему на квартиру. Когда прибыли, Лисовский остановил машину на противоположной от дома стороне улицы. Перед грузовиком с прицепом. Улица неширокая, всего два ряда. Конечно, нужно было развернуться, доставить Федорова прямо к подъезду, но задним умом все умны. Когда он выходил, Лисовский спросил, ждать его или уезжать. Он ответил, дескать, подожди минут десять, у Виктора Степановича огня нет, может, его и дома не окажется, тогда меня подвезешь.

Он пошел, а проектировщик остался сидеть в машине. Передний обзор закрывал этот прицеп. На улице темно, где-то впереди грузовика горел фонарь, и ни души вокруг. Минут через десять Федоров появляется на противоположной стороне и идет к машине. Лисовский отвернулся, включил зажигание. Услышал только на той, противоположной, стороне идет машина на скорости, а потом какой-то странный звук, похожий на хлопок, будто со стола тяжелая книга упала.

Повернул голову, а Федорова уже нет на прежнем месте, нигде его нет. Оглядываюсь, вижу, по улице уносится светло-бежевая «Волга». Все это произошло за несколько секунд, может, за одну секунду. Лисовского будто какая-то сила вытолкнула из салона. Выскочил, смотрит, Федоров лежит метрах в пятнадцати — двадцати от того места, где только что стоял. Прохожих нет, Федоров без сознания, поднять его сил не хватило, поэтому Лисовский ухватил его за ноги и так проволок до машины. Разложил переднее сиденье, и четверть часа возился, пока уложил. Ощупал его, руки, ноги вроде целы, дышит, значит, жив. По газам и в больницу. Если бы прождал «скорую», может, он бы помереть десять раз успел, пока те приехали.

— Я ведь почти ничего не видел, рассказывать особенно нечего, — добавил Лисовский.

— Больше вас не задерживаю, идите, — вздохнул Сайкин. — А если вспомните что-то новое, дайте знать. А вы. Лев Исаакович, садитесь ближе.

— Слава Создателю, эта вонючка убралась, — сказал Бронштейн, когда Лисовский, попыхивая трубкой, вышел из кабинета. — Будь моя воля, выгнал бы его с работы взашей только за запах, который он вокруг себя распространяет. Я тоже эгоист, но не до такой же степени, чтобы душить окружающих этой смердящей трубкой.

Сайкин подошел к окну, и, выключив кондиционер, вернулся на место.

— Лисовский усматривает связь между тем разговором в бытовке между Федоровым и теми незнакомыми мужиками и дальнейшими печальными событиями. И мне кажется, связь здесь есть. Правда, пока не знаю, какая именно. Федоров в таком состоянии, что едва ли сможет помочь нам. Что скажете?

Бронштейн протер платком сухой лоб и лысину.