Заблудившийся звездолёт. Семь дней чудес.

— Нет, здесь что-то не так… И ты… ты чего весь трясёшься? — спросил у него отец и осекся, и лицо его исказилось, словно ему стоило больших сил бороться с чем-то огромным и цепким, навалившимся на него.

И вместе с Андреем он попятился в другую комнату, а Боря, воспользовавшись замешательством, скользнул в переднюю и, крепко сжав под мышкой коробку с лодкой, выбежал из квартиры.

Глава 11 Мороженое

Минут пять приходил Боря в себя. Зачем только сунулся к ним? Но когда он отдышался и весь страх понемногу вышел из него, Боря уже не жалел. Ну, раз Андрей с отцом слабее приборчика, теперь ему некого бояться. Утром ещё он горевал от одиночества, обижался, что никто не понимает его, а теперь…

Не хотят — и не нужно! Он не будет больше крутиться возле них — Крутиков не от слова «крутиться», — и кланяться им, и оправдываться. Он не замухрышка, способная лишь чистить пёрышки Попугаю… Глеб ему больше не нужен. Лодка — у него! И не только лодка!

Осмелится теперь Стасик рисовать на него карикатуры на уроках? А Вова Цыпин со своим чудо-братом — будут они теперь иметь к нему претензии?

От волнения и яркого солнца Боря упарился. Попить бы где-нибудь.

Возле угла, рядом с газетным киоском и палатками с овощами и кондитерскими изделиями, стояла тележка с мороженым. Эх, лизнуть бы сладкого холодка! Боря сунул в карман руку. Нет, денег у него не хватит… «А что… А что, если… А что, если попробовать?» — пришла к нему внезапная мысль, ошеломила его, и от неё Борю вдруг стало знобить.

Он отошёл в сторонку. Нет, нельзя этого делать! Ни в коем случае! Это похоже на воровство, на грабёж среди бела дня… Да, но в тележке так много мороженого — всем хватит. И вообще, если всего бояться и думать, что потом будет… Он ведь дал клятву…

Боря незаметно направил левый карман на мороженщицу в белом халате, натянутом на куртку, и в такой же белой шапочке.

У мороженщицы сразу расширились глаза, верхняя с рыжими усиками губа запрыгала, а шапочка вместе с волосами полезла вверх. Боря подошёл к ней и робко сказал:

— Дайте, пожалуйста, «Ленинградское»…

— Бери… Бери… сколько хочешь… — Мороженщица открыла крышку и протянула две порции.

— Спасибо! — Боря отошёл от неё, отвернул с конца обеих трубок бумагу и вонзил в холодный шоколад зубы: сначала в одну, потом в другую. И сразу исчез зной, и в пересохшее от бега и волнений горло потекла приятная прохлада.

«Вот это да! — подумал Боря, глотая большие куски. — Ведь это потрясающе! Теперь у меня всегда-всегда, когда захочу, будет мороженое!»

А может, удастся взять и книгу? Ну хотя бы вон в том киоске…

Боря подошёл к киоску, прозрачному, как аквариум, только вместо золотых рыбок или меченосцев в нём сидел лысый мужчина в больших очках и байковой куртке. Сидел в пёстром окружении газет, журналов и книг.

Боря стал разглядывать книги. Что бы взять? Вон ту можно, толстую, с павлинами на обложке.

Боря направил на киоскёра карман. Киоскёр нахмурился, ойкнул, недоуменно завертел головой и стал крутиться на сиденье. Покупатели, бойко разбиравшие газеты, сразу разбежались от киоска, и Боря подошёл к окошечку и попросил:

— Дайте, пожалуйста, книгу с павлинами на обложке!

Киоскёр подёргал плечами, схватил книгу и поспешно подал Боре.

— Спасибо.

Боря сунул книгу за пояс. Значит, и с книгами теперь у него всё в порядке — любую бери!

И не успел он это подумать, как ему опять захотелось мороженого…

К своему дому Боря возвращался часа через три. Карманы его куртки сильно оттопыривались.

Вот и их дом — громадный, десятиэтажный, двухкорпусный, в лентах длинных балконов. Тётя Феня подметала перед домом тротуар. Заметив Борю, она замерла, стала оглядываться и, наконец выронив своё основное холодное оружие, юркнула в подъезд.

А думала, самая грозная!

Когда Боря подбегал к лифту, из него как раз выходила Александра Александровна в своей неизменно ветхой шляпке, с тросточкой-зонтиком в одной и с книгой в другой руке, конечно же иностранной, с синим обрезом.

Увидев его, старушка отпрянула назад, захлопнула дверь кабины, и пальцы её стали прыгать по доске с кнопками разных этажей… Что с ней?

Ах, опять приборчик? Боря мгновенно повернулся боком.

— Простите… Я нечаянно… — Он густо покраснел и — этого он раньше не делал никогда — открыл перед ней металлическую дверь лифта.

Александра Александровна вышла из кабины, окинула его быстрым взглядом и низким голосом спросила:

— А что это, Борис, капает из тебя?

— Из меня? Ничего! — Голос Бори слегка осип.

— А из кого же? Посмотри. — Она показала глазами на пол.

Боря смутился:

— Ой, и правда! Это мороженое!

— Сколько проглотил? Десять порций или двадцать пять?

Боря прямо поразился: не один Гена волшебник в их доме!

— А вы откуда знаете? — Он вдруг испугался. — Ходили за мной? Видели?

— Не видела, а слышу… По голосу!

Боря встревожился: ну и слух у неё! Ещё подслушает, что он думает о ней! И он изо всех сил старался как можно лучше думать о ней в эту минуту.

— А тряпку бы надо принести… Смотри, что с полом стало.

Боря молчал.

Старушка вздохнула:

— Не повезло тебе, Борис… Бедный, разнесчастный мальчик!

Боря угрюмо нахохлился: