Заблуждения толпы

Даже если забыть о рисках, связанных с поведением религиозно озабоченного командира-психотика, мировая система управления ядерным оружием чрезвычайно нестабильна и подвержена авариям. Почти с самого начала ядерной эры мировые атомные арсеналы, настоящие машины Судного дня, несколько раз ставили планету на грань гибели. В великолепной книге Эрика Шлоссера «Командование и контроль» описаны десятки аварий, от которых волосы встают дыбом: от потери самолетов и ракет с термоядерным оружием до ложных предупреждений о массированной вражеской атаке.

В 1961 году утечка топлива из крыльного бака B‐52 с парой термоядерных бомб мощностью в четыре миллиона мегатонн на борту привела к дисбалансу машины, и самолет свалился в неконтролируемый штопор. Пилот сбросил обе бомбы, предположительно неактивированных; парашют одной бомбы не раскрылся, и устройство погрузилось на семьдесят футов в сырую почву недалеко от Фаро, штат Северная Каролина. Взрыватель и «первичное» плутониевое ядро удалось извлечь, но «вторичный» урановый сердечник, источник высокой мощности, так и не обнаружили. Парашют другой бомбы раскрылся, но при ударе о землю носовой датчик оружия отправил сигнал о подрыве. Этот сигнал прошел последовательно через несколько предохранителей, и не сработали все, кроме последнего.

Взорвись вторая бомба, случился бы «наземный взрыв», после которого количество радиоактивных осадков было бы куда больше, чем после «воздушного взрыва» в Хиросиме и Нагасаки, где мощность оружия составляла менее 1 процента от мощности бомб на борту B‐52. При южном ветре смертоносные осадки накрыли бы северо-восток США и сделали бы непригодной для проживания большую часть Северной Каролины⁶¹².

А вот более вопиющий случай: во время Кубинского ракетного кризиса 1962 года чрезмерно энергичный капитан американского эсминца, не подозревавший о том, что советские корабли вооружены торпедами с ядерными боеголовками, сбросил на российскую подводную лодку Б‐59 холостые глубинные бомбы. Командир подводной лодки и ее комиссар очень хотели ответить эсминцу ядерной торпедой, но, по счастью, командующий советской флотилией Василий Архипов тоже находился на борту и отказался одобрить залп. Когда спустя десятилетия этот эпизод стал достоянием общественности, Архипов приобрел широкую известность как «человек, спасший мир»⁶¹³. В целом советское руководство держало ядерный арсенал на гораздо более коротком, так сказать, поводке. По словам Брюса Блэра из Принстонского университета, ведущего современного специалиста в области контроля ядерных вооружений, «архитектура [российской] системы управления куда более надежная, чем в Соединенных Штатах Америки»⁶¹⁴.

И слава богу, как говорится: когда Рональд Рейган стал президентом в 1981 году, он собрал в Совете национальной безопасности «ястребов», которые осознанно и охотно донимали СССР почти непрерывными провокациями. Не реже нескольких раз в неделю Совет отправлял стратегические бомбардировщики к Северному полюсу, а американские истребители угрожали воздушному пространству Варшавского договора или советским границам в Азии. Уильям Шнайдер-младший, заместитель государственного секретаря по вопросам военной помощи, вспоминал: «Советы не могли понять, что все это значит. Эскадрильи вторгались в советское воздушное пространство, на радарах вспыхивали сигналы, подразделения приводились в боевую готовность. Но в последнюю минуту наши самолеты разворачивались и ложились на обратный курс»⁶¹⁵.

В других случаях радиолокационные системы выдавали ложные предупреждения о массированных ракетных атаках. В 2.30 утра 3 июня 1980 года, на фоне напряженности времен холодной войны из-за российского вторжения в Афганистан и бойкота Америкой Олимпийских игр в Москве, Билл Одом, военный помощник советника по национальной безопасности Збигнева Бжезинского, разбудил шефа донесением о подлете 220 ракет противника. Бжезинский попросил Одома подтвердить, что американские пилоты уже бегут к своим B‐52 и запускают двигатели, а потом перезвонить; жену он решил не будить – уж если погибать, то во сне. Одом перезвонил спустя несколько минут и доложил Бжезинскому, что количество ракет возросло до 2200 штук. В распоряжении оставались считаные минуты, Бжезинский уже собрался звонить президенту Картеру, но тут Одом связался с ним в третий раз и сообщил, что другие системы не подтвердили атаку. Оказалось, что мир чуть не сгорел в пламени взрывов лишь потому, что кто-то по ошибке запустил обучающий пакет в командной компьютерной системе⁶¹⁶.