Заботливый санитар

И отошел. Резко отпустив мои руки, просто отошел к креслу. На котором лежала его рабочая синяя рубашка. Привычным движением надел ее на свое могучее тело и сухо велел:

– Возвращайся к работе. Я уже спешу на операцию.

В моей голове вместе с пульсом долбилась одна сумасшедшая мысль…

Как Саша сказала?

Если бы я был девушкой…

Если бы я был девушкой!!!

Вот оно! Я сжал кулаки и не сдвинулся с места. Я вырос на улице и мне редко выпадала удача. Всего лишь несколько раз за всю жизнь. И еще никогда я ее не упускал! Другой бы на моем месте испугался, начал выпендриваться с криками: «Я не такой». А я так делать не буду. Тимур для меня важнее. Мне повезло. Реально повезло! Хирург, который мне так сильно нужен, не интересуется девушками и в этом мой шанс, который я не упущу!

– Доктор Вебер! – я смело сделал шаг к хирургу. Он, судя по всему, не ожидал этого от меня, обернулся, поправляя рубашку на своем торсе и недовольно смерил меня взглядом. Я не дрогнул! – Я пришел сюда… Этот кофе… Доктор Вебер, в общем… – язык от волнения прилип к небу, но я отодрал его почти с мясом и договорил, – вы мне нравитесь!

Хирург рассерженно рассматривал стоявшего перед ним хлипкого санитара – именно это читалось в его глазах. И он тихо произнес:

– Если ты это из-за брата, то…

Нет! Этого нельзя было допускать ни в коем случае! Если он только решит, предположит, что все это из-за выгоды, ничего не выйдет. Тогда уж точно о помощи можно будет забыть навсегда. Я мигом вспомнил все то, что когда-либо слышал о девушках и их хитрости по отношению к богатым мужчинам. Они никогда не говорят в лоб, что им нужны деньги, всегда лгут про любовь. И… обычно это работает!

– Нет! Вы на самом деле мне нравитесь, – мой голос все-таки сорвался на последних словах. Может быть, именно по этой причине сделал еще один шаг к здоровенному немцу, смотревшему на меня ледяными глазами и бившими стопроцентным недоверием.

– Ты это серьезно? – Вебер упер руки в боки.

Где-то внутри меня все сжалось от страха настолько, что говорить было – равносильно взобраться на отвесный край скалы, но вспомнив Тимура, я это мгновенно переборол. Какая это мелочь, переспать с кем-то ради жизни брата. Сделал и забыл. А он… он будет жить.

– Да! Я это серьезно.

– И давно это с тобой? – недоверие хирурга стало еще ощутимее.

Он не сдвинулся с места, но и не уходил, хотя пару секунд назад заявлял о срочной операции.

– Давно, – кивнул, как мне показалось, уверенно.

– Что ж только сейчас говоришь?

– Я… – этим вопросом он почти выбил меня из колеи, однако я быстро взял себя в руки и нашел подходящий ответ, – я просто… у меня впервые такое. Я не знаю, как себя вести, ведь вы же не женщина. Решил, что не стоит дарить цветы или конфеты… – говоря это, судорожно искал глазами на полу подсказки и от этого, наверное, выглядел еще более неуверенным.

– Ты прав, – неожиданно голос доктора потеплел. Правда, ненадолго. – Цветы и конфеты не к месту. Что ж. Если ты говоришь правду…

Немец сдвинулся с места и, шелестя рабочей одеждой, подошел к рабочему столу. После присел на его край, оперся ладонями о столешницу подле внешней стороны своих крутых, прокаченных бедер.

– Докажи это.

– Как? – не понял я предложения и робко заглянул в его ледяные серые глаза.

– Ну, если я тебе нравлюсь, то ты, наверное, о чем-то мечтаешь… Что-то хочешь сделать. Если хочешь – сделай, я не против.

До меня медленно начал доходить смысл его слов. Немец не изменил своего хмурого и недружелюбного отношения к дерзкому санитару, его густые черные брови все еще сдвинуты на переносице, а взгляд ни капельки не потеплел. Моментально решившись, мысленно послал к чертям все свои возражения и муки совести, и смело подошел к нему. В моей голове это выглядело как подлетел, а на деле очень заторможено приблизился вплотную. Надо было обнять или сделать что-то еще, что делают в таких случаях люди влюбленные, но на это меня уже не хватило. Я наклонился к его губам, тогда же изо всех сил заставил себя не закрывать глаза, зная, что в этом случае натворю глупостей.

Вибрация пульса подкатила к горлу, как только я снова почувствовал его запах, а его чужое, мужское тепло легло на мою кожу. Я сглотнул лишнюю слюну и коснулся своими губами линии его упрямого рта, о котором так мечтает вся половина женского населения нашей больницы и всего нашего города. Беззвучно выдохнул, отправив крохотное облако воздуха из своих легких в его приоткрытый рот.