Забракованные

Новый поворот, и опять другой бок. Сквозь тонкие шторы пробивается лунный свет, колышущиеся за окнами ветки высокого дерева отбрасывают причудливые тени, напоминающие когтистые лапы слуг преисподней.

«Ты грешница, Амелия! Грешница!» — снова звенит в голове голос матери-настоятельницы приюта имени Святой Дальи. И опять в Мэл просыпается чувство протеста и появляются силы бороться со всем миром… Лишь до следующего поворота на постели…

В итоге Амелия вымотала сама себя, и когда забрезжил рассвет, она не могла с уверенностью сказать, спала ли вообще этой ночью.

Вновь кольнуло малодушное желание остаться в постели и сделать вид, что проспала — отчего-то Мэл не сомневалась, что супруг не станет ее будить и просто уедет один. Но она уже решилась, назначив эту утреннюю встречу, а значит, надо идти до конца.

Амелия быстро встала, умылась, заплела волосы в две тугие косы, чтобы наверняка не растрепались во время скачки, и достала из шкафа недавно пошитый господином Линчем костюм для верховой езды.

Тогда, заказывая его, Мэл ещё даже не думала, что придется им воспользоваться. Монтегрейн сказал портному, чтобы он приготовил для его супруги все необходимое, а господин Линч авторитетно заявил, что леди без наряда для верховой езды никак нельзя. Амелия не спорила — размер шкафа позволял, остальное ей было безразлично.

Однако, когда портной продемонстрировал готовую вещь, Мэл лишилась дара речи от восторга. «Последний писк моды», — с гордостью объяснил господин Линч, приподняв полу платья, широкая юбка которого шла на запах, и под ней обнаружились самые настоящие брюки — специальный костюм, в котором модницы могли бы ездить в мужских седлах. К нему также приготовили высокие сапоги из мягкой телячьей кожи, плотно обхватывающие голени.

Глянув на себя в зеркало, Амелия впервые за долгое время испытала удовлетворение от увиденного. Косы и болотного цвета костюм — такой необычный для нее, прошлой Амелии, даже немного дерзкий.

Мэл улыбнулась, разглядывая себя. Не сдержалась, покрутилась перед трюмо, приподнимая юбку.

Новая одежда шла ей невероятно. А трехразовое питание, приготовленное великолепной матушкой Соули, и крепкий длительный сон сделали свое дело: бедра и грудь округлились, пропало ощущение чрезмерной худобы, на извечно бледном лице появился румянец.

Любуясь собой, должно быть, впервые за долгие годы, Мэл вдруг вспомнила отца. Как бы она хотела, чтобы он увидел ее такой. Увы, когда они виделись в последний раз, тот лишь качал головой и расстроенно поджимал губы, чувствуя, что дела у дочери идут далеко не так гладко, как она ему говорит…

С улицы донесся шум. Амелия подхватила уже приготовленный на кровати плащ и почти бегом выскочила из комнаты.

* * *

Когда она сбежала с крыльца, Монтегрейн в компании Оливера, Ронивера, Шебы и остальных собак уже был во дворе. Олли как раз заканчивал с седлом вороного жеребца хозяина, подтягивая подпруги, а Ронни только-только водрузил на гнедую лошадку женское седло, и сам, казалось, смотрел на него с недоумением. «И как в таком ездят?» — так и читалось на его лице.

— Доброе утро! — громко поздоровалась Амелия.

Оценила температуру воздуха и оставила плащ распахнутым — без него, пожалуй, с утра было ещё прохладно, но и застегиваться не было нужды.

Монтегрейн обернулся, ни капли не стесняясь, прошелся по ней взглядом с головы до кончиков блестящих сапог, выглядывающих из-под юбки.

— Доброе утро, — откликнулся в ответ. — Прекрасно выглядите. — Еще раз окинул взглядом ее костюм и добавил: — Необычно. Вам идет.

— Благодарю. — Впервые за долгое время комплимент был ей по-настоящему приятен — потому что она и сама знала, что хорошо выглядит. Непривычное, забытое и, оказывается, такое нужное чувство. — Ронни, ты не мог бы поменять седло на мужское? — обратилась к юноше, в душе радуясь, что успела вовремя, и из-за ее капризов конюху не придется переделывать все с самого начала.

Ронивер бросил на хозяина вопросительный взгляд, получил ответный кивок и только потом ответил:

— Как прикажете, миледи.

И как только сыновья матушки Соули могли показаться ей одинаковыми? Теперь Амелия понимала, что они совершенно разные не только по характеру, но и внешне — по мимике, взгляду, поведению. Вот и сейчас более смелый Оливер улыбнулся ей, хотя к нему персонально никто не обращался, и громко поздоровался:

— Доброе утро, миледи!

— Доброе, — отозвалась Мэл.

Она очень надеялась, что доброе. Потому как понятия не имела, чем это утро закончится — кто знает, как отреагирует супруг на то, в чем Амелия собиралась ему признаться. Не подписывает ли она себе приговор своими благими намерениями?

Чтобы отделаться от таких мыслей и от сомнений одновременно, Мэл мотнула головой, чем привлекла к себе заинтересованный взгляд хозяина поместья.

— Ничего, — ответила на невысказанный вопрос.

Он смотрел на нее с прищуром. Оливер подвел к нему коня, и тот не глядя перехватил повод.

— Вы сегодня действительно необычно выглядите. И я не про наряд.

Просто сегодня она решила начать новую жизнь. Или умереть, если он ей не поверит.