Забракованные

Тот рухнул на койку и свернулся калачиком, перевесив с края голову и сплевывая на пол кровь.

— Слушаюсь, ваше высочество, — огрызнулся Рэймер.

Отряхнул руки, будто прикоснулся к чему-то по-настоящему мерзкому, и вышел на воздух.

* * *

В шатре-штабе сидели втроем: принц, Монтегрейн и Бриверивз. Начинало светать, поэтому свечи потушили, а полог подняли. Охрана отошла подальше, чтобы не подслушивать, и лишь тревожно поглядывала на них издали.

— Объяснись, — потребовал Конрад.

Эйдан хмуро глянул на него, затем адресовал полный ненависти взгляд Монтегрейну и отвернулся, демонстрируя, что и смотреть ему на них тошно. Гордый, как орел на скале, даром что на самом деле на низком складном табурете, с распухшей рожей, порванной губой и заплывшими глазами.

Рэймер тоже отвернулся бы, чтобы не видеть эту сволочь, но не рискнул, относясь к Бриверивзу как к дикому зверю, от которого неизвестно чего ждать, а потому лучше не выпускать из вида.

Выпустил уже однажды, не проследил, чем он занят, и ценой этой оплошности стала жизнь двадцати девяти мальчишек — выжил только Генфри, тот самый парнишка, кого Монтегрейн успел хотя бы немного подлатать магией. Шиль, которого Генфри героически дотащил в лагерь на себе, скончался, не приходя в сознание. Целитель сказал, что при такой потере крови он бессилен.

— Я жду, — повторил принц.

Когда он хотел, в его голосе явственно слышались стальные нотки. Бриверивза пробрало — не совсем еще потерял страх, помнил, кто тут королевских кровей, а кто всего лишь королевский прихвостень.

Тем не менее Эйдан вскинул подбородок и сжал кулаки, изображая праведный гнев.

— Я сделал так, как требовалось, — заявил, кажется, на полном серьезе.

Рэймер выругался, за что получил от Конрада осуждающий взгляд. Верно, у них же аудиенция у наследника престола, а не посиделки у костра. Где ваши манеры, лорд Монтегрейн?

— Кому требовалось? — спокойно уточнил принц.

— Принести богам кровавую жертву, — высказался Монтегрейн.

— Рэйм!

Рэймер поднял руки ладонями от себя, сдаваясь и обещая больше не вмешиваться.

— Эйдан? — продолжил Конрад.

— Мирее требовалось! Его величеству требовалось! — пафосно заявил Бриверивз.

У Монтегрейна снова зачесались руки ему вмазать, но принц осадил его взглядом, не дожидаясь новой вспышки.

— Подробнее, будь любезен, — попросил Эйдана. Попросил так, как могут «просить» только венценосные особы.

Бриверивз замялся. Видимо, считал, что его важных заявлений достаточно, чтобы присутствующие сделали выводы сами. Рэймер сделал. И, будь он на месте Конрада, Эйдан уже болтался бы на ближайшей ветке.

— Пока что вы только и делаете, что осторожничаете, — поняв, что отмолчаться не получится, Бриверивз таки заговорил. Монтегрейн хмыкнул. — Мы должны были проверить реакцию аренорцев… — Эйдан бросил взгляд на принца, ожидая ответной реплики, но наткнулся лишь на прямой внимательный взгляд. Помялся и продолжил: — Нам нужна победа, а не вечное топтание на месте и планирование! — Снова ожидание реакции. И снова — ничего. И, наконец, уже по-настоящему честно: — Как я получу славу, если вы только и делаете, что отступаете?!

Злость как-то мигом схлынула. Рэймер накрыл глаза ладонью и выругался.

— Идиот!

Кажется, это задело Бриверивза сильнее, чем избиение. Он вскинулся, нахохлился, выпятил петухом грудь.

— Хорошо тебе говорить! Тебе! Лучшему другу будущего короля! А мой отец скончался и больше мне не поможет!..

— Мой тоже, — буркнул Монтегрейн, но Эйдан его не услышал, желая слышать лишь себя.

— От этих мальчишек все равно не было никакого прока. Хоть на что-то сгодились! Мне нужна слава! Имя! Военные победы!

— Тебе нужны мозги, — буркнул Рэймер и встал. — Решать тебе, — обратился к принцу. — Он преступник. По военным законам, ты имеешь право его казнить без суда и следствия только за нарушение твоего прямого приказа. После сказанного здесь — ты имеешь на это двойное право.

И вышел из шатра.

Духота обещала смениться дождем, и в воздухе висела противная влага.

* * *

Принц нашел его на западной окраине лагеря.

Рэймер отпустил дозорного и сам занял его пост. Не считая гибели Зеленого отряда, уже несколько дней было тихо. Только рассвело, лагерь просыпался, готовился завтракать. Стоило бы поесть, чтобы ускорить восполнение магического резерва, но Монтегрейн чувствовал, что в ближайшие часы кусок в горло ему не полезет.

Погода тоже не благоволила хорошему настроению. В воздухе висела крупная морось, влага пропитала одежду и неприятно оседала на лице и ресницах, скапливалась и стекала за шиворот холодными каплями.

— Ты его помиловал? — спросил, когда Конрад подошел совсем близко и устроился на соседнем валуне.

— Мой отец не простит, если я казню сына его лучшего друга, — сказал принц.

Недавно умершего лучшего друга. Да, сейчас, скорбя по старшему Бриверивзу, король непременно взбеленится, узнав об участи младшего. Все стало много хуже, чем было: теперь Эйдан не просто любимчик его величества — он символ утраченной дружбы. А потому совсем потерял страх и чувствует свою безнаказанность.