Забракованные

Несмотря на утреннее происшествие, Амелия пересилила себя и вечером снова пришла в комнату мужа — она ведь обещала. Вчерашняя процедура с кровью повторилась. Разговаривали на отвлеченные темы, ни словом не коснувшись ее ночных кошмаров и странного пробуждения.

Мэл думала, что супруг скажет, как ей следует вести себя с его сестрой. Но вспомнила о том, что он ответил, когда она уже спрашивала то же самое перед поездкой в приюты, и не стала задавать вопросов — хотел бы, проинструктировал бы сам, значит, ничего особенного от нее не требуется.

И вот Амелия убирала шприц и иглы в аптечный пакет, стоя у столика спиной к своему пациенту, все ещё лежащему на диване с кровавым компрессом на колене, когда он задал ей вопрос — такой простой и такой неожиданный. О ком идет речь, тоже не требовало уточнений.

Она замерла, на мгновение прикрыв глаза и закусив губу. Не повернулась, так и осталась стоять с идеально выпрямленной спиной, а может, окаменелой спиной.

— Сложно уйти от того, кому благоволит сам король.

— А отец?

На сей раз Амелия зажмурилась до цветных кругов перед глазами. Зачем? Зачем он задает такие вопросы? Какая ему разница, как она жила прежде?

— У него было больное сердце, — ответила глухо, все ещё не открывая глаз.

Ничего более откровенного она не говорила никому и никогда. Должно быть, стоило возразить, защитить репутацию, и свою, и своего покойного мужа. Должно быть… Не стала.

— Повернешься? — последовал следующий вопрос.

Больше всего хотелось ответить «нет», но она пересилила себя, обернулась и даже нацепила на лицо фальшивую и, кажется, кривую улыбку.

— Уже лучше, — Рэймер улыбнулся в ответ. Он лежал, подставив согнутую в локте руку под голову, и смотрел на нее. Затем поморщился. — Опять начинает жечь, — кивнул на свою ногу. — По-моему, пора убирать.

Мэл тут же оставила уборку столика и шагнула к нему. Убрала ткань, внимательно осмотрела место ожога: кожа, как и вчера, покраснела, а аура вновь заволновалась, словно речная гладь воды, в которую бросили камень.

— Очень болит? — уточнила, аккуратно касаясь пальцами кожи.

— Нет, — явно соврал, но она не стала настаивать. Достаточно с них на этот вечер откровенности.

— Думаю, сегодня мне следует ночевать у себя, — сказала Амелия, отходя.

Рэймер тут же сел и опустил брючину.

— Кстати об этом. — Мэл вопросительно приподняла брови. — Пока моя сестра будет гостить тут, нам лучше ночевать вместе. Не стоит давать Гидеону почву для размышлений.

Вспомнив, как Глава СБ советовал ей добиваться информации через постель, Амелия кивнула, соглашаясь.

— Только на этот раз я буду на диване, — сказала упрямо.

Он скорчил в ответ гримасу, но спорить не стал, очевидно, решив отложив возражения до дня непосредственной ночевки.

— Присядешь? — кивнул на сиденье возле себя.

Она покачала головой.

— Уже поздно.

— Боишься меня?

От этого прямого вопроса Мэл опешила. Потом неожиданно для себя рассмеялась, покачала головой.

— Нет. — И правда ведь не боялась. — Но мне пора.

— Поедешь со мной утром на прогулку?

Она уже шагнула к двери, обернулась.

— Поеду.

Он улыбнулся в ответ.

* * *

Ветер развевал гриву Гнеды и верхнюю юбку Амелии, бил туго заплетенными косами по спине, запечатывал пылью рот, но все равно хотелось смеяться. Как же она, оказывается, соскучилась по седлу и скорости. Весело, свободно — как в детстве.

Мэл придержала кобылу, но, к ее удивлению, сегодня спутник догнал их с Гнедой довольно быстро.

— Не болит? — Она бросила взгляд на его колено. Если после первой процедуры аура в том месте зашевелилась и к утру вновь успокоилась, то после вчерашнего осталась взволнованной, и Мэл очень хотелось верить, что это добрый знак.

— Сейчас почти нет.

Он улыбнулся, Амелия улыбнулась в ответ. Ей все еще хотелось скорости и ветра, но также она понимала, что они только-только начали лечение и перетруждать ногу ее пациенту точно не следует. К счастью, Монтегрейн тоже это понимал, не обманываясь временным облегчением.

Двинулись шагом. Сперва он ехал впереди, а когда ширина дороги позволила, Мэл сама догнала спутника и поровняла Гнеду с Джо. Черный конь заинтересованно покосился на соседку, но, не получив ответного интереса, обиженно отвернулся.

— Расскажи мне о Луисе, — попросила Амелия.

Монтегрейн усмехнулся, пожал плечами.

— Обычная младшая сестра. Шумная, не в меру любопытная, иногда капризная и очень настойчивая, — тем не менее в его тоне прозвучала неприкрытая теплота. — Попортила мне в юности много крови.

— Например? — весело поинтересовалась Мэл, у которой не было ни младших, ни старших братьев или сестер.

— Например, когда застала свою гувернантку, выходящей из моей спальни, и сдала меня отцу.

— О-о! — Таких подробностей Амелия не ожидала. — Сколько ей было?

Монтегрейн укоризненно покосился в ее сторону.

— Не спрашивал, но не меньше тридцати. Вполне себе самостоятельная взрослая женщина, никакого растления малолетних.

Мэл не выдержала и рассмеялась.

— Не гувернантке, — простонала сквозь смех. — Луисе.

— А-а. Пятнадцать. Мелкая предательница.