Забракованные

— Ну не-е-ет. — Прищурившись, Дрейден тут же произвел расчеты в уме. — Хотя… Да нет же. Хоть разорвись — у нас каждая скотина на счету. Освободить коней можно, только добив неходячих.

— Знаю, — буркнул Рэймер и уставился на огонь.

Разговор со старостой был унизительным. Монтегрейн даже предложил отработать продукты — мало ли дел в деревне? Но тот был непреклонен.

Забрать силой? Пожалуй, они бы сумели разделаться с мирными крестьянами. Хоть бы и с целой деревней — там все равно на время военных действий остались почти одни женщины, дети и старики. Но это и останавливало. Начать уничтожать мирных жителей — дать аренорцам право сделать то же самое. После того, как остатки армии доберутся до Миреи, ничто не мешает противникам отправиться за ними и превратить ближайший к границе юг в выжженную пустыню.

Пока что расчет был именно на то, что, наконец убедившись в том, что мирейское войско более не дееспособно, Роннер Третий подпишет-таки мирный договор с королем Аренора. Когда ещё летали письма, отец писал Конраду, что аренорский правитель готов прекратить кровопролитие в любую минуту, если все мирейские войска покинут территорию его государства.

Правда, Роннер счел это слабостью и предвестником собственной победы. Идиот. И плевать, что так нельзя не то что говорить, даже думать про своего короля.

Так что тронуть мирных жителей — дать повод Эрику Первому передумать заключать мир с проигравшими.

— Договорился обменять двух наших лучших коней на пару их старых кляч.

Ушлый староста торговался как черт. Еле удалось сговориться. В тот момент Монтегрейну как никогда хотелось забыть про неприкосновенность мирных жителей и свернуть тому его цыплячью шею. Должно быть, старик таки что-то прочел в его глазах, раз согласился на предлагаемые ему условия. Объективно: один мирейский конь стоил пяти подобных телег — одна выгода деревенским, никакого обмана.

— Лучший вариант в наших обстоятельствах, — одобрил счетовод, почесав в затылке и снова мысленно что-то прикидывая. Рэймер не стал уточнять. Не иначе, сколько получится продовольствия и на сколько его хватит, если в случае наступления голода забить на мясо и старых кляч. Монтегрейн уже тоже об этом подумал: два коня на мясо или два слабых коня плюс три телеги с овощами и заготовками. Оставалось лишь надеяться, что до этого не дойдет.

— Дерьмо вариант, — в сердцах тихо высказался Рэймер. — Все варианты — дерьмо.

И ведь даже голос не повысить — услышат. Боевой дух и так на нуле, а если начнет сдаваться и тот, кто должен вести их за собой…

— Лорд Монтегрейн! Лорд Монтегрейн! — раздалось со спины из темноты.

Рэймер мысленно выругался. Хороших новостей он давно не ждал, а значит, снова стряслось что-то плохое.

Поднялся на ноги и повернулся к примчавшемуся к нему Генфри. Бывший член Зеленого отряда, входящий теперь в Синий, должен был находиться этой ночью в дозоре с более опытными товарищами, но отчего-то примчался в лагерь.

— Лорд Монтегрейн, там снова староста! Вас зовет! Там… — И мальчишка отвел взгляд, отчего-то покраснев.

— Что за?.. — начал за спиной Дрейден, но прикусил язык, когда Монтегрейн метнул в того тяжелый взгляд.

— Пошли, — ответил Рэймер Генфри. — Присмотри за ним, — кивнул счетоводу в сторону еще больше обычного сгорбившегося Конрада, никак не реагирующего на происходящее вокруг него.

И пошел за необычно взволнованным мальчишкой.

* * *

Они стояли в кругу света от воткнутых в землю факелов. Шестеро, не считая старосты. Все — крупные мужчины. Видимо, собрались последние представители сильного пола, оставшиеся в деревне. Трое — с вилами в руках. Один — на плече с увесистой дубиной такого размера, какую Рэймер ни за что бы не поднял без помощи магии.

Двое, те, что с вилами, свободными руками держали еще одного человека, болтающегося между двумя гороподобными мужиками, словно тряпичная кукла или марионетка, которой обрезали нитки. Синяя форма в крови. Длинные светлые волосы перепутались и свисают вниз, как метелка, закрывая лицо.

— Вы давали слово! — отчеканил пожилой староста, выступив вперед при виде Монтегрейна. — Боги покарают вас!

Мужики, держащие свою добычу, разжали пальцы, и Бриверивз рухнул, как висел, физиономией вниз и остался лежать, не подавая признаков жизни.

— Он мертв? — равнодушно спросил Рэймер.

И как только улизнул? Очевидный прокол дозора.

— Нет, — староста демонстративно плюнул ему под ноги. — А вот она — да!

Детина с дубиной положил ту на землю и развернулся, отошел немного назад, на мгновение покинув круг света, поднял с земли и вынес вперед сверток — человеческое тело, завернутое в окровавленную простыню. Нагнулся, бережно опустил ношу на землю, дернул ткань, разворачивая.

За последние годы Монтегрейн насмотрелся всякого, но затошнило даже его. Женщина — окровавленная, изрезанная. С обрывками веревки на запястьях и щиколотках.

К его ногам бросили кинжал с испачканным бурым лезвием. Бросили ловко и метко, так, что тот вонзился в землю на расстоянии пары пальцев от сапог Рэймера. Он не шелохнулся. Узнал нож — их, мирейский, армейский.