Забракованные

До конца не понимала, но точно не боялась — здесь она не соврала ни ему, ни себе. Ей вообще было удивительно комфортно в его компании. Даже не разговаривать — вот так сидеть рядом и молчать. И это пугало гораздо больше, чем сам находящийся рядом. Неужели она еще не потеряла способности чувствовать? Испытывать к кому-то симпатию? Ведь меньше месяца назад ей искренне казалось, что там, у нее внутри, все выжжено дотла…

Задумавшись, Мэл поймала себя на том, что уже не гладит травинки, а безжалостно вырывает их — под пальцами уже образовалась внушительных размеров проплешина. Амелия резко отдернула руку, обняла колени и положила на них голову, по-прежнему смотря в другую сторону — не на спутника.

Говорить не хотелось, но кое-что обсудить все же следовало.

Она глубоко вздохнула, собираясь с силами.

— Время на исходе, — сказала, как надеялась, твердо. — Гидеон скоро явится за отчетом.

— Я помню, — равнодушно откликнулся Монтегрейн.

Еще бы ему не помнить. Сколько он уже играет в прятки с Королевской службой безопасности? Зачем? Ради чего? И все же она не решилась спросить, как умел он сам — напрямик.

Сказала другое:

— Гидеон будет спрашивать про приюты. Что мне ему сказать? — Перевела-таки взгляд на собеседника — положила голову на свои колени другой щекой.

Монтегрейн сидел в той же позе, в какой она видела его несколько минут назад: согнутая одна нога и вытянутая вторая. На нее он не смотрел — уставился в сторону озера, в котором сегодня отчего-то не было уток. Слишком рано? Мэл совершенно не разбиралась в распорядке суток у пернатых, но помнила, что, когда они сидели тут в прошлый раз, к тому времени, как появились утка с утятами, было более солнечно и роса уже высохла.

— Скажи правду, — Рэймер дернул плечом. — Ты же сама видела, что я ни с кем там не общался. Только с управляющими. А они точно не те, кого он ищет.

Мэл кивнула — в том, что целью Гидеона была одна из воспитанниц, ясно давно. Вот только зачем? Он говорил о последних словах принца Конрада, а затем велел присматриваться, с кем из сирот Монтегрейн контактирует больше всего — все это складывалось в определенную картину, и она ей не нравилась.

Рэймер глянул на нее чуть насмешливо.

— Спрашивай.

Ну раз уж ей разрешили…

— Гидеон ищет бастарда его высочества?

— Видишь. — Улыбка собеседника стала какой-то усталой. — Все очень просто и предсказуемо.

— В этом и было последнее желание принца Конрада — позаботиться о его дочери?

— Гидеон полагает именно так, — не стал отрицать Монтегрейн, а потом вдруг улегся прямо на землю, заложив руки за голову. Мэл удивленно приподняла брови, но комментировать не стала. — Я убиваю принца, а он загадывает последнее желание — я прямо как хищная фея из детской страшилки. — И продекламировал: — «Я исполню любое твое желание, но взамен выпью все твою кро-о-овь»… — Не договорил, издевательски фыркнул и замолчал.

Амелия покачала головой.

— Ты его не убивал.

— Это недоказуемо, как и обратное.

И что-то такое прозвучало в его голосе… Сожаление? Не убивал, но все же был как-то причастен? К смерти лучшего друга? Если судить по отношениям Монтегрейна с другим его другом, Дрейденом, эта мысль показалась совсем уж фантастической.

Солнце поднялось выше, и Рэймер прикрыл глаза, по-прежнему расслабленно лежа на земле.

Амелии вдруг тоже захотелось упасть навзничь и, раскинув руки, подставить лицо ещё не жгущим, а согревающим кожу лучам. И тут же в голове всплыли прежние, вбиваемые годами в привычку установки: леди не пристало. Однако, если учесть, как ведет себя один из самых высокородных лордов королевства…

И все же Мэл не решилась, осталась сидеть.

— Ее там нет, — в ее голосе не было вопросительной интонации.

Монтегрейн приоткрыл один глаз, одарил Мэл мрачным взглядом и снова закрыл.

— Кого? — буркнул недовольно, и у Амелии не возникло сомнений, что он с первого раза понял, о чем она.

— Дочери его высочества. Это уловка.

На этот раз он распахнул оба глаза. Резко перекатился набок, подставив согнутую в локте руку под голову.

— Это ты с чего взяла?

— Ты не стал бы рисковать. В конце концов Гидеон может проверить родство магией на крови.

Кажется, она попала в точку. Монтегрейн прищурился.

— Не может. Возможных кандидаток слишком много — это вызовет вопросы. А ритуалы на крови… — Он не стал договаривать. — Сама понимаешь.

И все же, если Гидеон отчается в своих изысканиях, нет никаких гарантий, что он не переступит через все возможные границы дозволенного, а затем просто-напросто не «подчистит следы», уничтожив свидетелей. Вспомнив Фину, Зои и других девочек, Амелия передернула плечами. Как много ни в чем не повинных людей может попасть под удар, если Гидеон потеряет терпение?

— Кто это придумал? — спросила, крепче обняв собственные колени. Отвернулась и не сдержала улыбки — из густой травы на противоположном от них берегу озера появились уже знакомые утки.

— Конрад. Я говорил тебе правду — после его смерти я лишь перенял эстафету.