Забракованные

Вставать не хотелось, как и думать о чем-либо. Амелия зарылась лицом в подушку и выдохнула. Давно ей не было так хорошо, и очень давно она не просыпалась такой отдохнувшей и полной сил.

И вдруг в дверь постучали.

— Мэл, ты уже не спишь? — донесся голос снаружи.

И ее обдало пониманием: она не у себя, а в спальне Монтегрейна!

Это же надо было так забыться.

Амелия села на постели так резко, что на мгновение потемнело в глазах.

— Не… — голос прозвучал хрипло и оборвался, пришлось прокашляться. — Нет! Я сейчас!

— Угу, выходи. — Кажется, сказав это, хозяин комнаты отошел от двери.

А Мэл растерянно осмотрелась. Прошлым вечером, сбитая с толку как приездом гостьи, так и ее напором, она второпях принесла с собой лишь ночную сорочку, планируя прошмыгнуть наутро в свою комнату во вчерашнем платье и уже там привести себя в порядок и переодеться. Но никогда — никогда! — нельзя смеяться, когда пускаешь себе кровь. В итоге Амелия плохо прижала вену после того, как извлекла иглу, и кровь хлынула прямо ей на платье.

Мэл встала и подняла оставленную вчера на спинке стула испачканную вещь. Кровь, щедро полившая лиф и верх юбки платья, за ночь потемнела и засохла, ткань встала колом. А все потому, что нужно было не смеяться весь вечер, а застирать одежду в ванной. К тому же убирать следы крови в любом случае придется самостоятельно, чтобы не вызвать у горничных лишних вопросов.

Амелия с сомнением покосилась на кровавые потеки на светлой ткани — да уж, сглупила так сглупила.

— Мэл, Дана принесла чай!

Бросив досадливый взгляд на дверь, она снова вернулась к платью. Помимо того, что надевать грязное платье было просто неприятно (но это ничего, пережила бы как-нибудь), в нем предстояло еще и пройти почти весь второй этаж дома, и не было никаких гарантий, что в таком виде ее никто не увидит.

Вздохнув, Амелия сложила вещь в несколько раз. Покосилась на постель — завернуться в одеяло? Пожалуй, леди Монтегрейн, разгуливающая по коридорам в одеяле поверх ночной рубашки, вызвала бы у обитателей дома не меньше вопросов, чем если бы надела окровавленное платье.

На соседнем стуле лежал халат хозяина комнаты…

Спросить?

Решив, что одеваться в грязное платье только для того, чтобы выглянуть из дверей и задать вопрос, ещё глупее, чем, опять же, заворачиваться в одеяло — да сдалось ей это одеяло! — Мэл без спроса взяла чужую вещь, набросила на плечи, запахнула потуже и затянула пояс. Кисти рук потерялись в рукавах, а сам халат оказался ей длиной до пят.

Выдохнула, подхватила под мышку свернутое платье и шагнула к двери — в любом случае идти на попятный было поздно.

Монтегрейн сидел отчего-то не на сиденье дивана, а на его подлокотнике, полубоком к двери в спальню, с кружкой чая в руках. Когда Амелия вышла, он повернул голову и, судя по заинтересованному взгляду, сразу же оценил ее внешний вид.

Мэл досадливо закусила щеку изнутри, заправила за ухо длинную прядь волос, так не вовремя упавшую на лицо.

— Я тут… одолжила… — Истинная дочь Овечьего короля — блеет и блеет. Амелия разозлилась сама на себя. — Я одолжила твой халат. Ты не против? — сделав над собой усилие, произнесла наконец твердо.

Рэймер усмехнулся, ещё раз окинув ее оценивающим взглядом.

— Забирай. Тебе он все равно идет больше. — Она пораженно моргнула. — Чай будешь?

Мэл отступила от двери спальни, нахмурилась.

— Ты же обычно не завтракаешь перед поездкой.

— Точно, — согласился Монтегрейн, очевидно, со вчерашнего дня так и не утративший хорошее расположение духа. — Но Дана относила чай Луисе и занесла нам.

— Луиса встает в такую рань?

Рэймер посмотрел на нее снисходительно.

— У нее трое спиногрызов. Как ты думаешь, во сколько она привыкла вставать? Садись давай, пей чай и поехали на прогулку. Как раз пропустим завтрак, иначе Лу ангажирует нас с самого утра.

Амелия улыбнулась, наконец расслабившись. Прошла к креслу, аккуратно пристроила свой сверток на подлокотнике и села.

— Не очень-то ты любишь сестру, — проворчала и вгрызлась в овсяное печенье — ещё теплое, матушка Соули расстаралась.

— Я ее обожаю, — усмехнулся Монтегрейн. — Особенно когда она шлет мне письма с другого конца страны.

— А по-моему, она очень интересная, — не согласилась Мэл. За что получила полный иронии взгляд.

— Скажешь мне это вечером.

Что ж, он знал свою сестру куда лучше нее, так что спорить было бы глупо.

— А как я?.. — спохватилась Амелия, опустив взгляд на лежащие на ее ногах длинные полы чужого халата. Она-то не хотела смущать своим видом слуг, но о рано встающей гостье не подумала.

— Пойдешь по коридору в мужском халате? — любезно подсказал собеседник.

— Вот именно!

Рэймер пожал плечом.

— Ногами, как же еще?

Мэл скорчила в ответ гримасу.

Нравится ему ее улыбка, понимаешь ли. Так и будет теперь смешить? А она так и будет поддаваться на провокацию и смеяться?

И, боги, почему же ей хочется смеяться прямо сейчас?

* * *

Опасения Амелии оказались напрасны: если леди Боулер и проснулась ни свет ни заря, из выделенных ей покоев она не вышла, и Мэл спокойно прошмыгнула в свои комнаты. Правда, выдохнула только тогда, когда за ее спиной захлопнулась дверь.