Забракованные

— Конечно, — отозвался Монтегрейн. От фальшивой улыбки сводило лицо. Дорога его, видите ли, утомила… Вот и сидел бы в своем дворце.

Во время обмена приветствиями Дрейден замер чуть в стороне, изображая статую с живыми глазами. Охрана принца, представленная целыми четырьмя воинами с огромными мечами на перевязи, ожидала за его спиной дальнейших распоряжений.

Рэймер наметанным глазом оценил размер и вес мечей, а также габариты самих стражников, и что-то подсказывало ему, что с таким сопровождением с мирными намерениями в гости не ходят.

Однако с собой охрану вглубь дома, наследник, к счастью, не потащил.

— Останьтесь, — бросил, словно нелюбимым собакам, через плечо и направился в указанном ему направлении. Впрочем, с расположением комнат в этом доме Сивер был прекрасно знаком. Наивно пытаясь подружиться с младшим братом, Конрад по юности часто брал того с собой в гости.

В гостиную прошли вдвоем, и Сивер, не дожидаясь приглашения, сразу же устроился в самом большом кресле. Перекинул ногу на ногу, уперев локти в подлокотники и соединив перед собой кончики унизанных крупными перстнями пальцев. На его груди, прямо поверх сюртука, покоилась толстая золотая цепь. Конрад никогда не любил украшения и не носил ничего, кроме кольца с гербом-печатью.

— Итак, тебе стало лучше, — задумчиво произнес Сивер, когда Монтегрейн прошел мимо него и сел на диван напротив кресла. Трость Рэймер на сей раз не забыл, но то, что он опирался на нее втрое меньше, чем раньше, было заметно невооруженным взглядом. К тому же Сивер владел магическим даром — слабым, что называется, бытовым — так, разжечь камин или закрыть форточку, — но ауры видеть наверняка мог. А Амелия утверждала, что его аура, хоть и не засияла положенным красным, изменилась до неузнаваемости.

Однако Рэймер был уверен, что о улучшении его состоянии принц узнал не только что, то есть увидев собственными глазами, — шпионка донесла заранее.

Монтегрейн пожал плечом.

— Как видишь.

— Да-а? — протянул принц. — И позволь узнать, что послужило толчком? Ты же знаешь, сколько людей после войны осталось калеками. Может быть, по твоему примеру удастся помочь и им?

Ну конечно же, сама любезность и забота о подданных. Рэймер сразу же вспомнил, как Амелия вскинулась на слово «калека» из его уст.

— Думаю, время и наследственность, — ответил, разведя руками и прямо смотря на собеседника. — Увы, поделиться не смогу ни тем, ни другим.

Улыбка Сивера сделалась несколько хищной — ещё не откровенно вызывающей, но уже явно намекающей на то, что ее обладатель недоволен тем, что слышит.

— Или Грерогер в твоей постели? — промурлыкал принц и принялся полировать ногти о лацкан своего сюртука, украшенный золотистой вышивкой поверх темной ткани. Потер, полюбовался блеском, потер еще…

Досчитать до десяти и никому не выбить зубы. Один… Два…

И все же Рэймер не удержался от ответной шпильки:

— Предлагаешь мне поделиться ею? Мне казалось, как будущий король ты ратуешь за крепость святых уз брака, а не наоборот.

Улыбка принца застыла в положении «набок».

— Дерзишь, — констатировал он.

Монтегрейн покачал головой.

— Ничуть. Всего лишь защищаю свою семью.

В этот момент разговор прервался, так как в гостиную вошла Лана.

— Ваше высочество. — Присела, каким-то чудом умудрившись удержать тяжелый поднос на вытянутых руках и ничего не расплескать.

— Ставь и убирайся, — махнул кистью Сивер. И Рэймер заметил, как Лана тайком выдохнула от облегчения. В прошлый свой визит принц сально облапил ей бедро, бесцеремонно задрав юбку, а потом ещё и припечатал по ягодице на прощание.

— Спасибо, — кивнул Монтегрейн горничной.

Сгрузив свою ношу на столик, Лана благодарно кивнула и поспешила покинуть гостиную.

— Красивые у тебя девки работают, — проводил ее взглядом Сивер.

— Тебе мало своих фавориток?

Принц поморщился.

— Надоели, — сообщил доверительно и, отбросив условности, сам потянулся к графину с вином. — Одинаковые все, размалеванные. А эта… кровь с молоком!

— Она скоро выходит замуж.

— Да-а? — Сивер так заинтересовался, что даже отодвинул уже поднесенный к губам бокал, так и не сделав глотка, обернулся через плечо к выходу. — То есть еще невинна? — И прищурился, вероятно, прикидывая возраст девушки.

Если Рэймеру не изменяла память, Лане было двадцать четыре, и выглядела она вполне на свой возраст.

— Она вдова.

Кончики губ принца разочарованно поникли.

— Да, так и думал. Старовата.

Старовата. Особенно учитывая, что ему самому уже двадцать семь.

Монтегрейн предпочел промолчать.

— Так, значит, выбор моего отца тебя устроил? — снова вернулся к прерванной приходом горничной теме.

— Вполне.

— Эйдан на нее жаловался, — поделился наследник, наконец пригубив из своего бокала и с наслаждением закатив глаза. — Хороший сорт. — Будто во дворце его поили помоями. Рэймер сдержанно улыбнулся, принимая комплимент. — Говорил, скучная.

Скучно кричала, когда он над ней издевался?

— Бедняга, — вздохнул принц, все еще рассуждая о Бриверивзе. — Такая жалость: прошел всю войну и так рано ушел.