Забракованные

Амелия нетерпеливо выдернула свою руку и встретилась с совершенно растерянным взглядом матери-настоятельницы. Боги, она ведь на самом деле верила в свои слова!

— Я хочу увидеть девочек, — сказала Мэл, усилием воли давя в себе раздражение.

Мать Верея укоризненно покачала головой, но спорить при не отстающем от них сотруднике службы безопасности не рискнула.

— Я буду молиться за тебя, дочь моя, — пообещала, сложив руки перед собой так, словно собиралась возносить молитву прямо сейчас.

Амелия отвернулась и, ускорив шаг, направилась в указанном направлении.

Воспитанницы и правда были во внутреннем дворе, где имелось множество скамеек и качелей. Самые маленькие девочки играли на земле, те, что постарше, читали.

Ее заметили.

— Тетя Мэлли! Тетя Мэлли!

Понеслись навстречу, окружили.

Мать Верея отстала и с неожиданным для нее тактом не стала мешать этой встрече.

* * *

По правде говоря, Амелия хотела угостить воспитанниц конфетами и уехать, но совесть не позволила — они так ее ждали. И она задержалась. Присела на одни из качелей в тени, а девочки столпились вокруг, радостно блестя глазами.

Не прав был Крист, тысячу раз не прав — нельзя их бросать.

— А где Фина? — Мэл вдруг поняла, что не видит знакомого личика.

— Фину удочерили, миледи, — объяснила Эльза, одна из самых старших воспитанниц. — Уже три недели прошло.

У Амелии повлажнели глаза. Теперь, благодаря Зидену, она по крайней мере знала, почему с каждым днем вела себя все эмоциональнее и эмоциональнее.

— О, нет, миледи! — неверно оценив ее реакцию, затараторила Эльза, — это очень хорошие люди, они ее искренне полюбили.

Мэл закивала.

— Я от радости. — И, уже не скрываясь, смахнула с глаз выступившие слезы.

Живя с Эйданом, Амелия много раз мечтала забрать к себе Фину, но понимала, что никогда не приведет в дом садиста невинного ребенка. И сейчас была искренне рада, что у этой чудесной доверчивой девочки будет настоящая семья.

— Тетя Мэл! — Качели качнулись, когда с ней радом уселась Зои. Все остальные постеснялись, но Зои, этому ребенку в почти взрослом теле, было незнакомо такое понятие, как стеснение.

Амелия улыбнулась.

— Здравствуй, Зои.

А девочка вглядывалась в ее лицо своими большими васильковыми чуть навыкате глазами.

— Вы грустная, — вынесла взрослый вердикт. И вновь по-детски, выпятив нижнюю губу. — Почему?

Не выдержав этого пристального, пронизывающего взгляда, Мэл отвела глаза.

— Видишь ли, Зои, — сказала и заметила, как остальные девочки навострили уши. Что ж, пусть. — Я не могу вылечить одного человека.

— Вы его любите? — не сдержалась и вмешалась в разговор Рея, кудрявая девочка лет десяти.

— Очень люблю, — грустно улыбнулась Амелия. — Но, видимо, одной моей любви недостаточно.

— Одной любви всегда мало, — важно произнесла болтающая в воздухе ногами Зои, гоняя за щекой карамель.

— Что? — Мэл повернулась к ней, не понимания, что та имеет в виду.

— Одной любви всегда мало, — спокойно повторила девочка. — Любовь должна быть взаимной.

Амелия вскочила на ноги.

Лежащие на ее коленях конфеты в разноцветных обертках веером рассыпались по земле.

* * *

Амелия вихрем ворвалась во дворец. Сопровождение еле поспевало за ней, но, к счастью, не мешало.

— Где его высочество? — схватила за рукав первого попавшегося стражника.

Тот растерянно на нее воззрился, но помня, что она одна из приближенных к наследнику людей, а заодно протеже самого Гидеона, не посмел не ответить.

— У его высочества урок этикета, леди Монтегрейн. Класс в конце второго этажа.

— Спасибо! — бросила Амелия уже на бегу.

Эти две недели Джерри усиленно обучали, казалось, всему, за короткое время пытаясь вместить в бедную голову подростка то, чему учат принцев ещё с колыбели. Одним богам только известно, как мальчик ещё до сих пор не взбрыкнул. Однако, несмотря на свой юный возраст, Джерри принимал все испытания, выпавшие на его волю, с совершенно взрослой ответственностью.

Когда Мэл ворвалась в указанный класс, мальчик сидел за столом, а его преподаватель, худощавый седовласый мужчина, рисовал на меловой доске правильное расположение столовых приборов при трапезе, попутно рассказывая, какая вилка для чего нужна и когда используется. Почему нельзя было рассказывать, показывая на настоящей посуде, для Амелии осталось загадкой.

— Джерри! — выпалила она и, чуть отдышавшись, исправилась под ошарашенным взглядом учителя принца: — Ваше высочество, прошу прощения, что прерываю ваше занятие, но не могли бы вы уделить мне немного времени?

Мужчина у доски чуть смежил веки, одобряя использованную ею формулировку.

— Ми… — начал было так же, как и она, по привычке Джерри, поспешно вставая из-за стола. — То есть, леди Монтегрейн, я к вашим услугам. — И повернувшись к преподавателю спиной, закатил глаза, ясно демонстрируя, что вбиваемый в его голову церемониал уже надоел ему до чертиков. — Прошу извинить меня, господин Шульц, — попрощался с учителем, — я вернусь, как только позволят обстоятельства.

«Молодец!» — мысленно похвалила его Амелия.

Джерри лишь едва заметно дернул плечом и, с явным удовольствием прерывая урок, последовал за ней.

* * *