Забракованные

Бабушка Амелии, покойная леди Георгия Грерогер, обожала сад в их родовом поместье. При ней он был не просто ухожен, сад был прекрасен, он жил и дышал, словно живой. В их саду не срезали засохшие ветки деревьев, не выкорчевывали погибшие растения, не боролись с паразитами — всего этого просто не было. Стоило леди Грерогер коснуться начинающего засыхать куста, как тот тут же давал зеленые ростки. Стоило подышать на пожухлый бутон, как тот раскрывался.

Бабушка умела не только исцелять все живое, включая растения, она владела особым даром, для которого не требуется магических способностей — она обладала чувством прекрасного. Каждый куст, каждое дерево, каждый цветок и тропинка находились на своем месте.

Садом Грерогеров восхищались все, некоторые приезжали в гости только затем, чтобы погулять по знаменитому саду великой целительницы. В детстве до Мэл даже долетали слухи о том, что сад леди Грерогер и правда живой: стоило посидеть в нем, слушая шелест листьев, шепот ветра в кронах деревьев, и надышаться запахом цветов, как отступали тревоги, пропадали головные боли, исчезала нервозность.

Сама бабушка смеялась над фантазерами, говоря, что природа лечит людей без ее участия, и называла подобные рассказы глупыми байками. Амелия смеялась вместе с ней, но, когда леди Грерогер ушла из жизни, вдруг осознала, как ошибалась: слухи были правдивы, а она — нет. Потому как после смерти бабушки сад стал обычным садом. Все ещё ухоженным, но больше не исцеляющим. Словно лишившимся души.

Юная Амелия очень старалась вдохнуть в тот сад жизнь, но так и не преуспела.

При особняке Бриверивзов также имелся сад, и пока у него водились деньги, Эйдан исправно платил садовникам за его уход. Сам, не подпуская жену, инспектировал их работу и требовал регулярно засаживать клумбы только самыми модными цветами, безжалостно выкорчевывая «устаревшие».

Из-за невозможности надолго покидать дом Амелия часто проводила время в том саду, но чувствовала себя в нем не свободнее, чем в особняке, ставшем ее тюрьмой…

Сад Монтегрейнов был огромным. И Мэл в восторге замерла, остановившись прямо в его кованных полукруглых воротах, оплетенных длинными лианами какого-то растения. Как жаль, что окна ее покоев выходят на внутренний двор — была первая мысль. Потому как сад был прекрасен. Нет, не так, как бабушкин, где была филигранно обдумана каждая деталь. Этот сад был прекрасен своей естественностью и некоторой … дикостью?

Лиана с ворот прицепилась к рукаву ее платья, когда Амелия сделала первый шаг на территорию сада. Дрейден бросился было извиняться, но Мэл только отмахнулась, аккуратно, чтобы не повредить растение, освободила рукав, и пошла по выложенной мелким камнем дорожке, не дожидаясь своего провожатого.

Сад не был заброшен, как могло показаться с первого взгляда. Траву здесь исправно стригли, а сорняки убирали, тем не менее никто не следил за фигурной формой кустов, не гнался за модой. Тут не было ни увитых цветами фигур, ни оплетенных зелеными стеблями фонтанов, которые так ценили аристократы в столице, в том числе и Эйдан.

Радуясь, что лжедворецкий отстал и не может видеть ее лица, Амелия быстро шла вперед и впервые за долгое время искренне улыбалась. Если бы не дышащий в спину Дрейден, она бы расставила руки в стороны и побежала. Туда, вглубь сада, под раскидистые ветви деревьев.

— Миледи, прошу прощения!.. — донесся до нее голос провожатого, и восторг остыл.

Амелия остановилась. Не обернулась, так и стояла, смотря на изгибающуюся и уходящую в тень и зелень тропинку, и чувствовала, будто только что могла прикоснуться к детству, но ей помешали.

Ничего, теперь она тут живет, у нее будет время.

— Прошу прощения, миледи, — повторил «дворецкий», наконец догнав ее и остановившись в шаге позади, чтобы, не дай боги, не нарушить личное пространство госпожи. — Сад не слишком ухожен. Им занимается человек, приходящий из Монна. — Это ближайший городок, Мэл помнила. — Но сейчас много работы на полях, и он…

Амелия не дослушала.

— Сад чудесен, — сказала искренне и обернулась к провожатому, уже полностью взяв себя в руки и совладав с выражением лица. — Думаю, на сегодня достаточно, я устала.

— Конечно, миледи. — Дрейден склонился в поклоне.

Мэл крепко сжала зубы и снова пошла вперед, чтобы ничего не ляпнуть.

В сад она еще обязательно вернется.

И в одиночестве. Непременно.

* * *

Ужинать в компании хозяина дома было… непривычно.

Впрочем, как ни странно, после того как, не желая прерывать экскурсию, Амелия отказалась от обеда, аппетит неожиданно разыгрался. Было неловко есть перед сидящим напротив почти что незнакомым человеком, но блюда, приготовленные заботливой матушкой Соули, пахли так восхитительно, что через несколько минут напряженного молчания Мэл немного расслабилась и приступила к трапезе.

За столом прислуживал Дрейден. Все так же гнул спину и лебезил. Однако по взгляду Монтегрейна, брошенному тайком в сторону «дворецкого», Амелия сделала вывод, что взвалить на себя эту роль было его собственной инициативой.