Забракованные

Что юноша хотел сказать дальше, Амелия так и не узнала.

— Добрый день, госпожа, вы к нам? Кого-то ищите?

От прозвучавшего за плечом голоса Мэл вздрогнула и обернулась. Возле нее обнаружилась невысокая крепко сложенная женщина в простом коричневом платье и завязанной на затылке косынкой.

Она вопросительно смотрела на незваную гостью в неподходящем для прогулок по городу платье и вежливо улыбалась.

— Здравствуйте, — пробормотала Амелия, чувствуя себя не леди, а мелкой воровкой, которую застали на месте преступления.

Для полного счастья, калитка за ее спиной распахнулась так резко, что, описав полукруг, ударилась о штакетник.

— Матушка! — расплылся в белозубой улыбке парнишка-мечник и тут же забрал у женщины тяжелые бидоны с молоком. И только тогда заметил Амелию. — Миледи? — сразу определил, что перед ним не простая горожанка.

— Леди Монтегрейн, — подсказал подошедший вслед за ним Рэймер, одарив незваную гостью таким взглядом, что, владей он магией, она бы запылала, как факел.

— Ваша новая жена, милорд? — вскинулся, заблестев глазами, юноша, отчего получил от матери затрещину. — Ну ма-а-м!

— Простите Джерри за манеры. — Женщина сделала неумелый книксен. — Рада знакомству, леди Монтегрейн. Лорд Монтегрейн, — хозяину земель адресовался сдержанный кивок как старому знакомому. — Вы коня подковать?

— Да, — кивнул тот. — Шон уже заканчивает.

Мальчик, названный Джерри, унесся с молоком в дом. Монтегрейн со своей тростью неловко попятился, отступая с дороги, и Амелия вместе с хозяйкой вошли во двор.

Женщина рассмотрела разбросанные по земле обрубки яблок и неодобрительно покачала головой.

— Опять вы его дразните, милорд. Ну какой из него мечник?

— Первоклассный, — улыбнулся Монтегрейн. И заговорщически понизил голос: — Только ему не говорите.

Мать Джерри только всплеснула руками, но спорить не стала.

А из-за дома появился вернувшийся мальчишка, ведя под уздцы только что подкованного вороного коня.

— Готово, милорд! — провозгласил с таким видом, будто это его личная заслуга, и вручил Монтегрейну повод.

— Передай отцу спасибо. — Монтегрейн отдал мальчишке мешочек с монетами и, видимо, приготовился откланяться, но задержался на Амелии взглядом. — Где Оливер?

— Полагаю, уже дома, — призналась она, чувствуя себя донельзя неловко под любопытными взглядами матери и сына.

Супруг возвел глаза к небу, словно спрашивая богов, за что они послали ему такую жену, а потом снова повернулся к Джерри.

— Сбегай к отцу еще, скажи, мне нужен смирный конь на несколько часов. Ронни до вечера пригонит назад.

Парнишка понятливо кивнул, но деловито взглянул на Амелию.

— Боюсь, у нас нет женского седла, милорд.

Посмотрев на Мэл в упор, Монтегрейн мстительно осклабился.

— Миледи справится с мужским.

Амелия лишь поджала губы, судорожно пытаясь вспомнить, когда в последний раз она вообще сидела в седле.

Глава 16

3,5 года после Бала дебютанток

Монтегрейн-Парк, Столичный округ

Гостей съехалось столько, что, должно быть, весь Цинн опустел. Все норовили подойти, лично выразить соболезнования, пожать руку, а незамужние девушки — еще и повиснуть на руке молодого вдовца, не иначе как от сочувствия выпадая из декольте прямо перед его носом.

Рэймера мутило от этих фальшивых улыбок: и тех, которые отвешивали ему, и тех, которыми отвечал он сам.

— Она была прекрасным человеком…

— Бедняжка, так рано ушла…

— Я буду очень по ней скучать…

От подобных фраз к моменту погребения его уже воротило. Кто из этих людей знал настоящую Анабель? Хоть кто-то из них, кроме Конрада, навещал ее, когда его отправили в «Белый клык»? Противно.

После погребения толпа собралась в доме, где их ждали богато накрытые столы — старший Монтегрейн расстарался. Многие из гостей впервые побывали в особняке Монтегрейнов и теперь с любопытством рассматривали убранство, не переставая нахваливать интерьеры.

Элиза Форнье, держащая под руку своего престарелого мужа, так откровенно облизывала губы и прикасалась к своей груди, показывая, как ей душно и тесно в корсете, поглядывая на только что овдовевшего наследника всего этого богатства, что Рэймера разобрал нервный смех, и он, извинившись, поспешил покинуть помещение, где был устроен фуршет.

Поторопился, столкнулся в дверях с женщиной, которая как раз возвращалась в зал. Она врезалась ему в грудь и упала бы, если бы Монтегрейн вовремя не среагировал и не поддержал ее. Та тут же отступила, увеличивая между ними расстояние и отчего-то смотря только в пол.

Светловолосая, вся какая-то блеклая, стройная до худобы и в общем ничем не примечательная внешне, женщина тем не менее притягивала взгляд. Может быть, тем, что на ней было платье с высоким горлом и длинными рукавами, оставляющее открытыми лишь лицо и кисти рук, в то время как все остальные гости были одеты по-летнему. А может, тем, что ее лицо, единственное из всей толпы, выглядело по-настоящему печальным.

— Простите, — тихо извинилась гостья. — Это моя вина.

Ее черты показались ему смутно знакомыми.

— Это вы простите мою невнимательность, — ответил он ей в тон, как предписывал этикет, и пропустил незнакомку в зал.