Заброшенная могила

— Отлично. В таком случае давай пересечемся где-нибудь. Разговор есть.

— Где и во сколько?

— Сейчас восемнадцать двадцать. Давай через полчаса на Покровском бульваре. Помнишь то кафе, которое маме нравилось? Подъезжай туда!

— Согласен. Тем более что мне близко, не придется в пробках торчать.

— И я там недалеко. Все, до встречи.

Кафе, в которое они когда-то любили приходить вчетвером — Даниил, отец с покойной матерью и Алла, — осталось таким же, каким и было в конце прошлого тысячелетия. С одной только разницей — матери уже не было в живых, Алла же… Для Даниила она тоже умерла. Но так же, как и в те годы, в этом небольшом подвальчике было прохладно, несмотря на июльскую жару. За стойкой о чем-то разговаривал с барменом какой-то богемного вида бородач; почти все столики были свободны. Даниил и Матвей Иванович подъехали минута в минуту и встретились на входе. Пожали друг другу руки и заняли угловой столик рядом с экзотическим деревом, витой ствол которого напоминал старую Останкинскую телебашню в миниатюре. В офисе у Даниила стояло точно такое же. Деревья были безумно дорогие — их специально выращивали, процесс занимал долгое время и требовал недюжинного терпения садоводов.

— Что будешь? — спросил Матвей Иванович. — Я так не прочь и поужинать.

— Заказывай на свой вкус, — ответил Хвостов-младший. — Я тоже голоден.

К столику подошел молодой официант, застыл, держа в руке блокнот и карандаш. Матвей Иванович заказал свои любимые котлеты по-киевски — кулинарных изысков он не приветствовал — и вопросительно посмотрел на сына.

— Я пить не буду, — сказал тот. — Сегодня сам за рулем.

— А за мной приедет водитель, так что позволю себе…

Официант отправился на кухню; старший Хвостов проследил за ним взглядом и сказал:

— Я про Катюшу хочу поговорить. Не нравится мне, как ее Алла воспитывает.

Даниил чуть было не уронил челюсть под стол. Он ожидал всего, но чтобы отец советовался с ним по поводу воспитания шестилетней крохи… Это был сюрприз. И, надо сказать, приятный — Даниил ожидал какой-нибудь разборки, связанной с его бизнесом. А то, не дай господь, отец узнал о его связях с Купцовым… Это была бы катастрофа. Отношения с заместителем мэра были такой же тайной, как принадлежность Штирлица к советской разведке. Так что беседа о педагогике была для Даниила наименьшим злом.

— Папа, и что же тебе не нравится? — спросил он, даже не пытаясь скрыть удивление. — Я с ней часто вижусь; по-моему, ребенок как ребенок. Да и что в шесть лет можно разглядеть?

— Все можно разглядеть. Да и, в конце концов, ты же у нас учителем хотел стать! Чего я тебе объясняю… В этом возрасте все основы закладываются…

— Папа, так что ж тебе конкретно не понравилось?

— Слушай. Идем мы с ней в прошлые выходные по городу, я ее мороженым хотел накормить. А возле той детской кафешки — полуподпольный зальчик типа видеосалона. Около него вечно пацанва тусуется, там, знаешь ли, есть отдельные кабинки и, наверное, из-под полы порнуху на просмотр выдают. Что странно — в Москве, считай, таких салонов давно нет, у всех видики, компьютеры, DVD-проигрыватели, а этот до сих пор работает, значит, кому-то зачем-то нужен. Ну, идем мы, смотрю — четыре пацана, лет по тринадцать-четырнадцать, пятого окружили и на него наезжают. Денег им, наверно, не хватало. А переулок пустой, только мы с Катей идем. Тут пацан ко мне рванулся, помощи хотел попросить. А его не пускают. Рот стали зажимать. Я-то им по барабану, пожилой человек, да еще с ребенком…

— Я так понял, что этот «пожилой человек» решил восстановить справедливость? — усмехнулся Даниил.

— Правильно понял. Катьку я в подъезд отправил, старшего шпаненка слегка прижал, остальные разбежались. Пацан этот, из которого деньги трясли, тоже убежал от греха подальше, правда, спасибо успел сказать. Ладно. Идем дальше. И тут малеха Катька выдает: «Дед, а мама говорила, что не надо в чужие дела лезть. Вот, дед твой лезет куда не надо и почти всегда битым бывает…» Я так и сел. Говорю: «Катя, ну разве не нужно было помочь мальчишке?» — «Мама говорит, что люди должны сами между собой разбираться, а то и самого побьют, и благодарности не дождешься…» Это она, видать, Аллу цитировала. Ну я, конечно, «политико-воспитательную работу» провел на конкретном примере: «Катя, ты же все видела. Я и хулиганов победил, и парнишку выручил, да и благодарность получил». А она: «Это потому, что они еще малые совсем. А ты бы столько дядек взрослых победил?» Говорю, победил бы. Она на меня посмотрела, как будто я ей басню дедушки Крылова рассказываю. Ну, что мне оставалось делать… Не докажешь, что не соврал, — на всю жизнь авторитет потеряешь…

Даниил смотрел на отца и думал о том, что люди не от мира сего встречаются все реже и реже. Во всяком случае, таких, как Хвостов-старший, он встречал только в книжках. Только там благородные герои-идеалисты, наверное, и остались, решив, что с выдуманными злодеями сражаться гораздо выгоднее, чем с реальными.

— Так что, доказал? — спросил Даниил, не представляя, как отец мог выкрутиться из этой ситуации.