Заброшенный в природу

— Абсолютно уместное замечание, — согласился доктор Бернард. — Но так или иначе, спустя два часа и пятнадцать минут после начала эксперимента Берганца выглядел так, будто он полностью восстановился. Прежде чем его отвязать, я настоял, чтобы всю еду убрали, и подчеркнул, что пока Берганцу не отвяжут, эксперимент нельзя считать завершенным. Меня решительно поддержал дюк де Молина. Но надо заметить, впоследствии я понял, что это была плохая идея.

Однако не будем забегать вперед. Дюк де Леон первым стал быстро собирать разбросанные остатки еды и уносить их. За ним последовали все наши единомышленники, так что скоро от кучи еды ничего не осталось. Берганца уже окончательно пришел в себя, он рвался, сильно натягивая цепь, поэтому я не видел причины, чтобы не отвязывать его и не пустить свободно играть в королевском саду. Так я и сделал. И вот тогда-то, сеньоры, Берганца и скрылся из вида. И то, как он это сделал, подсказало мне, что он не остался в королевском саду, а убежал далеко. Мне кажется, что и дюк де Молина подметил это. Во всяком случае, он настоял, что надо найти собаку и убедиться, что улучшение ее состояния не временное, а стабильное, что и на следующий день она будет живой и здоровой. Только тогда эксперимент можно будет считать законченным. Тут снова вспыхнул спор, но поскольку уже никто не смел беспокоить дюка де Леку, мы решили подождать, пока Филипп закончит свои утренние молитвы, и спросить у него. В то же время люди дюка де Леона разбежались по парку в поисках Берганцы, их крики прервали молитву Филиппа, и он неожиданно появился среди нас. Узнав, в чем дело, раздраженный Филипп категорически заявил, что дюк де Молина прав и эксперимент можно будет считать законченным, лишь когда собаку найдут и убедятся, что с ней ничего не произошло. Конечно, собаку не нашли. Позже я узнал, что сторонники дюка де Леона тайно собрались в его покоях в Эскориале и решили начать активные поиски Берганцы. Все опасались, что охотники дюка де Молины также разошлют повсюду своих людей с целью найти и убить Берганцу, тем самым доказав, что они выиграли пари, или попытаются, по крайней мере, покалечить животное.

— Значит теперь, когда собака вернется, дюк де Леон получит имение в Эстремадуре, а все его люди получат то, на что они заключили пари с единомышленниками де Молины? — спросил доктор Монардес.

— Получается так, — ответил доктор Бернард.

Доктор Монардес вновь бросил в мою сторону уничижительный взгляд, но сказал только:

— Ну надо же!

Но откуда мне было знать? О, если бы я знал…

— Разумеется, кто-то сообщил Филиппу о собрании у дюка де Леона, так что он узнал о нем в тот же вечер, еще до того, как получил сообщение от первого министра де Леки. А между тем «партия» дюка де Молины не стала организовывать заговор, в чем их подозревали люди дюка де Леона. Они вообще не стали собираться, чтобы обсудить случившееся. Но проблема все-таки существовала и, по крайней мере, гипотетически могла разрастись до невероятных размеров. Поэтому Филипп решил вызвать меня и поручить отыскать собаку. У него был и другой мотив это сделать. Но, разумеется, сеньор, я говорю вам об этом при условии соблюдения строгой конфиденциальности, как коллегам-медикам, к тому же, о последствиях эксперимента все очень скоро узнают.

— Разумеется, сеньор, вы можете рассчитывать на нас, — заверил его доктор Монардес. — Мы будем немы.

— Я тоже — могила, сеньор, — поспешил заверить доктора Бернарда и я.