Забулдыжная жизнь

Прошла зима –  Гиви  не  умирал!  Накопления  Блувштейна  и Горемыкина таяли, превращаясь в марафет, коньяк и шумные посиделки. Работать гордый джигит не любил. Он часто упрекал Люсю в скупердяйстве, требовал все больше и больше.

– Слушай, зачем тебе столько денег? Ты что, их кушать будешь? Давай жить, как все нормальные люди живут! Может, тебе нервы надо подлечить? Съезди в санаторий, отдохни! Я за квартирой послежу, – ворковал Гиви, поглаживая Люсю по коленке.

«А почему бы и нет?» – подумала она, собрала дорожную сумку и укатила на Черноморское побережье.

Вахрушина восстановила силы и вернулась. Ни цветов, ни радостно ворковавшего грузина в аэропорту не оказалось. «Господи, неужели с ним что-то случилось?» – грызла она себя. Гиви не оказалось и дома! Изумление курортницы перешло все границы, когда выяснилось, что вместе с кавказским орлом испарились драгоценности и банковские счета. Тяжелый, пыльный ветер ворвался в легкие Люси, лицо приняло тон деревенской сметаны. Возомнив себя птицей, душа Вахрушиной взмахнула крыльями и вылетела вон. Небо устало от духоты, возмутилось и хлопнуло в ладоши. Как по приказу, хлынули косые струи дождя. Шахматная партия закончилась, уложив королеву в одну коробку с пешками.

Похоронный марш Шопена

Петька Рыков, мальчуган лет шести, с аппетитом уплетал бутерброд. Хлебные крошки падали на стол, Петька подбирал их и закидывал в беззубый, как у старичка, рот.

– Пап, давай котенка заведем! У Вовки Полетаева, знаешь, какой пушистый и ласковый… А шустрый! Вовка бумажку привяжет на нитку, а тот прыгает за ней! У всех есть кошки, а у нас нет!

– Купим мы тебе кошку, не переживай! Такую, какой ни у кого нет! – многообещающе подмигнул сыну отец.

Андрон Ефимович вернулся с базара и вручил сыну картонную коробку. Лицо его светилось от счастья.

– Открывай! – сказал он торжественно.

Петька снял крышку. Его удивлению не было предела.

– Я же котенка просил. Зачем мне черепаха?!

– Глупый ты еще! Черепаха куда интереснее! Конечно, она не будет за бумажкой прыгать. В отличие от кошки, черепаха – животное солидное, и у нее масса преимуществ! Во-первых, от нее нет шерсти! Во-вторых, она не рвет обои и не лазает по шторам! В-третьих, мало ест и не гадит по углам! И самое главное – черепахи живут триста лет! Ну, сам подумай, поиграет твой Вовка лет пять и – все! Сдохнет его Барсик или Мурзик – и начнутся слезы, сопли! А твоя Тарантелла или, как ее, Тортилла будет жить! Играй – не хочу. Еще тебя переживет! Так-то! – закончил пояснения отец; он сел к окну и развернул газету.

Петька вытащил подарок и положил на пол. Черепаха вытянула морщинистую шею, проползла пару сантиметров и остановилась.

– Как с ней играть-то? Она еле живая! – воскликнул мальчишка от досады.

– Приклей к ней пластырем веревку и привяжи свой грузовичок. Пусть она его, как баржу, таскает! Всему-то тебя учить надо. Не маленький, сам соображай!

– Мне бы котенка…

– Тебе не угодишь! Купили с матерью такую зверину, а он не доволен! Кошки у всех есть, а вот черепахи только в элитных домах водятся! Вырастет Тортилла, станет большой, как журнальный стол, кататься на ней будешь. Дружки обзавидуются! Ты видел, чтоб кто-нибудь из них на кошке верхом ездил? Нет! То-то! А надоест – так мы ее откормим и съедим! Говорят, черепашье мясо вкусное и полезное! Вот и прикинь, какое животное лучше?!

Молодой городок нефтяников, затерянный на раздольях Поволжья, летом утопал в пыли и тополином пухе. Многие улочки еще не заасфальтировали, и в случае дождя, добраться куда-либо было сложно. Проспект Ленина, как исключение, выделялся серой полосой свежеуложенного покрытия. Неизвестно почему, возможно, из-за этого самого асфальта всех покойников несли на погост по одному и тому же маршруту.

Игры с черепахой радости не доставляли, скорее – наоборот. Петька забирался на подоконник, отодвигал горшок с геранью и наблюдал за похоронными колоннами, ползущими мимо дома. Для лучшего обзора он выпросил у дружка театральный бинокль, что его привлекало – неизвестно. Петька внимательно вглядывался в парафиновые лица покойников, удобно лежащих в тесных гробах. Старался прочесть надписи на черных лентах.

– Экзекутором, наверно, будет! – сказал как-то Андрон Ефимович, заметив пристрастие сына.

– Не экзекутором, а прозектором! – поправила Рая, его жена.

– Какая разница?! Один черт, с мертвецами возиться!

На этом полемика закончилась.