Забвение

… и так далее.

↓

Эллен Бактриан уже достала и расставила их на столе миссис Энгер, когда в 7:10 вошла со своим велосипедом стажерка из администрации. Три произведения были вертикальными, одно – скорее горизонтального свойства и как бы лежало. Каждое находилось на отдельном печатном листе – из 10-килограммовой стопки бумаги для писем и внутренних записок в «Стайле». Конкретного порядка при расстановке не соблюдалось. Две стажерки из редакторского отдела сидели в одинаковых креслах в двух дальних углах кабинета. У Эллен Бактриан были короткие русые волосы и несколько гвоздиков вдоль края уха, которые время от времени ловили свет и сверкали. На стене у двери в кабинет висел большой фотореалистичный портрет с миссис Энгер в обтягивающем костюме «Сен-Лоран» и каких-то балетках чуть ли не «Капецио», как у профессиональных танцовщиц.

Стажерка из администрации, которая и в Чоуте, и в Вассаре была студенческим президентом, для переезда всегда надевала облегающие велосипедные шорты, а потом переодевалась в комнате отдыха для администрации. Еще одним знаком ее фавора и влияния было то, что миссис Энгер разрешала ей оставлять велосипед у себя в кабинете, который запирался. Этим утром стажерка из администрации немного запоздала из-за того, что вчера наконец закрыли ЛВ2. Сама же миссис Энгер редко прибывала до 9:30.

Стажерка замерла с велосипедом в руках, весившим всего четыре килограмма, и таращилась на произведения, пока улыбка, с которой она появилась, шла на убыль. Она считалась более-менее определением стандарта качества для стажерок «Стайла». По меньшей мере 1 м 70 см в туфлях без каблуков, с длинными каштановыми прядями, сиявшими даже в самом резком флуоресцентном освещении, она умела одновременно выглядеть и приземленной, и неземной, и плыла по коридорам и вдоль шеренг кабинок живым опровержением всего, что отстаивал Маркс.

– Мы решили, что тебе нужно их увидеть, – сказала Эллен Бактриан, – пока еще никто ничего никому не сказал.

– Господи сиятельный, – передние зубы стажерки показались и легко впились в нижнюю губу. Она подсознательно встала в ту же позу, что и Скип Этуотер, и Эллен Бактриан, и множество посетителей фестивалей соевых бобов и ярмарки до этого – в нескольких метрах от произведений ее поза в чем-то приняла форму буквы S из-за совпавших импульсов присмотреться и отшатнуться. На ней были шлем в форме мозга и толстовка Вассара без воротника и рукавов – срезанными так, чтобы было видно внутренний белый флок. На ее спортивной обуви виднелись особые приспособления, пристегивавшиеся, судя по всему, к педалям гоночного велосипеда. Тень, которую она отбрасывала на стену, была сложной и искаженной.

– Впечатляет, да? – тихо сказала Лорел Мандерли. Они с Эллен Бактриан принесли из конференц-зала по соседству несколько дополнительных ламп, потому что потолочный свет как-то не так падал на фиксатор и бликовал. Каждое из произведений было равномерно и полностью освещено. В офисе администрации было куда тише и чинней, чем на шестнадцатом этаже, но при этом немного зябко и душно, решила Лорел.

Стажерка все еще не выпускала велосипед.

– Вы что, реально?..

– Они как бы заламинированы. Не переживай, – Лорел Мандерли сама наложила дополнительный фиксатор по инструкциям, переданным через Скипа Этуотера, как раз сейчас садившегося на рейс до Манси из «Мидуэя». Лорел Мандерли, которая также уладила все неприятности с возвращением прокатной машины, знала его расписание поминутно. Но от варианта с сараном она отказалась. Конкретно сейчас ей казалось, что она буквально в любой момент упадет в обморок.

– Ну и что, прикалывалась я или нет? – спросила Эллен Бактриан стажерку из администрации.

Лорел слабо изобразила жест «та-да»:

– Перед вами волшебная какашка.

Одно из колес велосипеда все еще медленно проворачивалось, но глаза стажерки не сдвинулись ни разу. Она сказала:

– Впечатляет – не то слово.

↓

Научный факт: почти ни один взрослый не помнит подробности или психические последствия приучения к горшку. Тогда, когда могут появиться причины для интереса, проходит уже столько времени, что приходится спрашивать родителей – а это редко помогает, поскольку большинство родителей отрицают не только наличие воспоминаний, но даже само участие в чем угодно в связи с тем, как вас приучали к горшку. Подобные отрицания – базовая психологическая защита, ведь иногда быть родителем – дело жуткое. Все эти феномены досконально изучены и задокументированы.