Забвение (ЛП)

Отступив в сторону, Кэт пропустила меня вперед. Я запустил нож под горячую струю воды, а затем он легко погрузился в торт.

— Видишь? Идеально.

Она схватила две тарелки и поставила их на стойку.

— Будешь что-нибудь пить?

— Молоко бы подошло, если у тебя есть.

Достав молоко, она налила его в два высоких стакана, что меня удивило, ведь обычно она заставляла меня самого это делать. Она взяла столовое серебро и двинулась в сторону гостиной.

— Ты не хочешь поесть здесь? — спросил я.

— Нет. Я не люблю есть за обеденным столом. Это выглядит слишком официально.

Схватив свою тарелку и стакан, я прошел за ней в гостиную. Она села на один конец дивана, я на другой. Когда я наколол вилкой торт, увидел розы. Я прочистил горло.

— Прекрасные розы. Брэд?

— Блейк. — Она пожала плечами. — Да, они красивые, не так ли?

— Как скажешь, — проворчал он. — И все же почему ты проводишь сегодняшний вечер одна? Сегодня же твой день рождения.

Уголки ее губ опустились.

— Маме пришлось уйти на работу, а мне просто ничего не хочется делать. Все не так плохо, как кажется. Я провела в одиночестве много этих дней.

— Думаю, ты бы предпочла, чтобы я не зацикливался на этом, верно? — Я вонзал вилку в торт, пока не отделил мороженое от печенья. Я откусил от него. — Я действительно пришел извиниться за вчерашнее.

Она поставила тарелку на журнальный столик и, подтянула к себе ноги.

— Деймон…

— Подожди. — Я поднял вилку. — Хорошо?

Кэт кивнула.

Я перевел взгляд на тарелку.

— Ничего не произошло между Эш и мной прошлой ночью. Она просто… играла с тобой. И знаю, в это трудно поверить, но я сожалею, если это… причинило тебе боль. — Я сделал глубокий вдох. — Несмотря на то, что ты обо мне думаешь, я не прыгаю от одной девушки к другой. Ты, правда, мне нравишься, поэтому я не стал бы заигрывать с Эш. И я этого не делал. У нас с Эш ничего не было в течение многих месяцев, еще даже до твоего приезда. У нас с Эш все запутанно. Мы знаем друг друга с тех пор, как приехали сюда. Все ожидают, что мы будем вместе. Особенно Старейшины, так как мы достигли «зрелого возраста». Время, чтобы начать делать детей. — Я вздрогнул.

— Даже Эш ждет, что мы будем вместе, — продолжал я, ковыряя торт. — И все это? Я знаю, это ее ранит. Я бы никогда не хотел так поступить с ней. — Я сделал паузу, и, произнеся эти слова вслух, знал, что это правда. Эш может вести себя так, словно ей все равно, но я знал, что это не так. — Я также никогда не хотел причинить боль тебе. И вот, сделал и то, и другое. — Я почувствовал, как тепло растекается по моим щекам, но я продолжил, потому что это нужно было сказать. — Я не могу быть с ней так, как она хочет — так, как она заслуживает. В любом случае, я хочу извиниться за прошлую ночь.

Не было и секунды колебания.

— Я тоже, — сказала она. — Мне не следовало так набрасываться на тебя. Думаю, я потеряла контроль из-за того инцидента с окном.

— Насчет того, что ты сделала прошлой ночью с окнами. Ну, это была чертова демонстрация силы, которую ты не контролируешь. — Я взглянул на нее. — Я много думал об этом. И я все еще помню о Доусоне и Бетани. В тот вечер они вернулись из похода, и он был весь в крови. Думаю, она получила ранение.

— И он исцелил ее?

— Да. Больше я ничего не знаю. — Сейчас произносить это вслух было легче. — Они… они умерли несколько дней спустя. Думаю, это как два фотона, отщепившихся от общего целого. Это объясняет, как мы можем чувствовать друг друга. Не знаю. Это лишь теория.

— Как ты думаешь, то, что происходит со мной, можно как-то остановить?

Я доел свой кусочек торта и поставил тарелку на журнальный столик.

— Нам может повезти. То, что ты делаешь, может со временем исчезнуть, но ты должна быть осторожна. Я не давлю на тебя, но это угроза для всех нас. Я не хочу быть… жестоким. Но это правда.

— Ничего, я понимаю. Я могу всех выдать. Несколько раз я уже почти сделала это.

Я откинулся на диване, положив руку на его спинку.

— Я проверяю, не слышал ли кто об этом происшествии. Однако мне следует быть осторожным. Большое количество вопросов может вызвать подозрения.

Она коснулась ожерелья, когда я повернулся к телевизору и улыбнулся. Группа с прическами в стиле восьмидесятых визжала о потерянной любви.

— После того, как ранее я наблюдал твои танцевальные способности, ты бы легко смогла сойти за свою в 80-е.

— Мы можем не вспоминать об этом снова? — пробормотала она.

Я усмехнулся, когда посмотрел на нее.

— Ты выглядела, как из песни «Ходи как египтянин».

— Ты придурок.

Я засмеялся.

— Ты знала, что у меня был фиолетовый ирокез?

— Что? — Она захохотала, когда склонила голову на бок. — Когда?

— фиолетовый с черным. Это было до того, как мы переехали сюда. Мы жили в Нью-Йорке. Думаю, что уже прошел этот этап. Пирсинг в носу и все такое.

Она снова рассмеялась, и я бросил в нее подушку. Она положила ее на колени.

— Ты был скейтером, да?

— Что-то вроде этого. Мэтью был с нами. Стал своего рода нашим опекуном. Он понятия не имел, что со мной делать.

— Но Мэтью — он же не намного старше.

— Он старше, чем кажется. Ему около тридцати восьми.

— Вау. Он хорошо выглядит для своего возраста.