Забыть Веронику

— Не плохое, а ужасное. У меня ведь Вероника была, по сути, первой женщиной. Не считая одного малозначительного эпизода… То есть большого опыта отношений с женщинами у меня не было. Например, я никогда раньше не сталкивался с таким явлением, как измена. Можешь себе представить, каково мне было узнать, что моя жена в течение долгого времени встречается с другим мужиком?!

— Она тебе изменила?

— Да. С парнем из ее колледжа. Он получил диплом на год раньше Вероники и сразу же уехал в свою провинцию. То ли Тюмень, то ли Тавда, не помню уже. Но время от времени он приезжал в Город, и вот в эти его приезды моя жена с ним и встречалась. В гостиницах или на съемных квартирах. И у них все было. Понимаешь?

— Конечно, понимаю. Не дура. Но я другого не понимаю, Женя: ты-то сам как узнал об их романе?

— Да прямо как в мелодраме. Однажды, когда Вероники не было дома, я случайно нашел в ее вещах пакет, а в нем были письма. Штук десять. Тот парень писать любил и умел, в каждом письме распространялся на несколько тетрадных листов. Так красиво писал про свои чувства, строил планы на будущее, смаковал пикантные подробности их встреч… Кое-что и про меня было. С такой, знаешь ли, недоброй издевкой.

— Неожиданный поворот… А письма от самой Вероники там были?

— Ну ты что, Верочка? Письма от Вероники — у того парня, естественно.

— Ой, точно. Туплю чего-то. Я все забываю, что это было в прошлом веке, когда письма на бумаге писали и в почтовый ящик опускали. А не как сейчас, по электронной почте… Слушай, Женя, а как же она эти письма получала, если вы все вместе жили? Ведь и ты, и твоя мама могли бы любое из них первыми заметить в ящике.

— А Вероника их на почте получала. Что такое «письмо до востребования», знаешь?

— Ну, смутно представляю.

— Вот. Так они и общались.

— И что ты сделал?

— Что сделал… Я перечитал все письма, потом взглянул на часы и понял, что Вероника скоро придет домой. И как мне вести себя?.. И я решил позвонить этому парню. В одном из писем был указан его телефон…

— Подожди, если у него был телефон, зачем же они письма писали?

— Во-первых, им это просто нравилось. Многие люди раньше любили письма писать. Я и сам любил. А во-вторых, не забывай о квитанциях на оплату междугородних разговоров. Как бы Вероника объяснила свои регулярные звонки в Тюмень… или Тавду, никак не могу запомнить…

— А, поняла.

— Ну вот. Я позвонил, и он оказался дома. Я ему с ходу бухнул, что все знаю об их шашнях. Он сначала притворялся, будто вообще не понимает, о ком речь идет, а потом почувствовал, что отпираться бессмысленно. В общем, поговорили с ним. Парень вполне приличный оказался, интеллигентный и рассудительный, как и я сам. Он мне много чего сказал тогда… Главное: они с Вероникой любят друг друга, и она мечтает к нему уехать, а останавливает ее исключительно жалость ко мне. Боится, как бы чего-нибудь с собой не сделал или не спился… Ты знаешь, Верочка, меня вот эти слова взбесили больше, чем сама измена жены. Получается, любит она другого, а со мной живет просто из жалости?! Да зачем оно мне надо?

Вспоминая печальную историю двадцатилетней давности, я разволновался и стал расхаживать по лоджии из конца в конец. Вера сочувственно смотрела на меня.

— К возвращению Вероники я уже принял решение. Я решил с ней порвать. Уж лучше сделать это сейчас, думал я, чем через несколько лет, когда ее проклятая жалость иссякнет… Когда она пришла, радостная такая, улыбающаяся, как будто миллион долларов на улице нашла, я все ей выложил. Показал письма, рассказал о разговоре с этим парнем. Сказал, что освобождаю ее от всех обязательств и что не буду возражать против развода…

— А она что?

— Она?.. О, она была удивительной девушкой, экстраординарной. Вот вроде тебя. И реакция у нее тоже была удивительной. Она просто молчала. Слушала меня, перебирала письма и молчала. Причем молчала не как подсудимый, которому нечего возразить, а как сытая тигрица, которую вздумали судить бурундуки… В этот момент пришла моя мать. Она сразу поняла, что у нас что-то случилось. Мне пришлось рассказать ей… Она высказалась в духе «а я чего-то подобного и ждала» и ушла в свою комнату. А я остался наедине с женой. Глядел на нее и ждал, что она хоть что-нибудь скажет в свое оправдание. Ну, или во всем признается и попросит прощения. Но она не сделала ни того, ни другого. Она неторопливо собрала свои вещи — только те, которые принадлежали лично ей! — и ушла. И больше я ее никогда не видел.

— Никогда?