Забыть Веронику

— Вот ты, Женя, все ищешь причину в себе, — однажды сказала она. — Ты все винишь себя в том, что не распознал намерений своей жены. Не заметил перемен в ее настроении. Ну и, как следствие, не предотвратил ее смерть… А может, ты никаких дурных признаков не заметил не из-за того, что ты черствый, грубый и невнимательный, а из-за того, что их просто не было?..

— Да быть такого не может, — возразил я. — Маргарита была нормальной женщиной, со здоровой психикой. Она не смогла бы совершить такой ужасный поступок импульсивно, поддавшись сиюминутной слабости. Она могла на такое решиться только после длительных раздумий, если поняла, что никаких других выходов просто не существует. Это решение должно было в ней вызревать постепенно. В течение нескольких недель как минимум. И любой другой мужик на моем месте непременно заметил бы, что с любимой женщиной творится что-то неладное…

— Вот именно. А ты не заметил. Хотя ты совсем не производишь впечатление классического ученого червя из анекдотов, который живет в мире научных идей, ничего вокруг себя не замечает и способен полчаса искать свои очки, держа их в левой руке… И ты любил Маргариту, сам говоришь. Значит, она тебе не была безразлична. И если бы какие-то внешние суицидальные признаки были, ты бы их непременно увидел.

— Что же ты хочешь сказать?

— А может, не было никакого самоубийства? — слегка приподняв брови, произнесла Вера тихим голосом.

Я открыл рот, но так и не нашел, что ответить. До того момента у меня и тени сомнений не было, что Рита выбросилась с лоджии по собственному желанию. Но аргументы Веры были действительно весомыми, мне трудно было ей возра­зить. Я постарался свернуть тему, но почувствовал, что абсолютной уверенности у меня уже нет.

Этот разговор состоялся на второй день после того, как мы с Верой стали «плотью единой». Двадцать четвертого мая, в среду. А уже двадцать пятого, в четверг, я отправился на работу. Отчитал три лекции, пообщался с коллегами, выслушал их соболезнования. Все советовали мне «держаться». Странное пожелание, никогда не понимал его смысл, хотя сам частенько его высказывал другим людям… Да, я «держался». Потому что знал, что у меня есть Вера. А не встретил бы я ее три дня назад, так и не пошел бы сейчас ни на какую работу, не стал бы рассказывать студентам про импрессионистов и передвижников. Так бы и лежал в своей опустевшей квартире и смотрел невидящим взором в потолок, пока меня бы снова в стационар для психов не определили, только уже не на четыре дня, а навсегда…

Пока ехал в автобусе, думал о Вере. Пока шел с остановки, думал о ней же. И до того задумался, что взял неверное направление. Прошел несколько дворов в сторону, противоположную от дома. Обругал самого себя за рассеянность и уже двинулся в обратный путь, как вдруг заметил красную табличку на фасаде одной из многоэтажек. Тут же вспомнил: да, ведь именно здесь расположено участковое отделение полиции, обслуживающее наш микрорайон. Опорный пункт, как раньше говорили.

Я немного подумал. Вспомнился вчерашний разговор с Верочкой, вспомнились ее предположения. А что, если так и есть?.. Вдруг Маргарите на самом деле помогли спрыгнуть с лоджии? Не знаю, как такое возможно, я ведь в тот момент был дома, хотя и в ванной комнате. Маловероятно, что кто-то проник в нашу квартиру именно в этот момент, незаметно подкрался к Рите и ухитрился выбросить ее, не оставив никаких следов борьбы… Да, маловероятно. Но маловероятно — не значит невозможно. Как ученый, я обязан четко разграничивать эти понятия. После разговора с Верой мне казалось еще менее вероятным спонтанное и немотивированное самоубийство моей жены. Трудно поверить в убийство, но столь же трудно поверить в суицид. И что же мне, до конца жизни сомневаться придется? Ну нет, не такой у меня склад ума. Что в науке, что в жизни я придерживаюсь золотого правила: если есть две взаимоисключающие гипотезы, нужно разобраться и установить, какая из них истинная, а какая — ложная. Тем более речь идет не о каком-то абстрактном вопросе, а о женщине, с которой я много лет прожил под одной крышей. Нужно выяснить… А кто мне может помочь? Кто, если не сотрудники правоохранительной системы, для которых расследование вот таких подозрительных смертей является работой и обязанностью?

Я решительно направился в сторону отделения. Тот, кто мне был нужен, оказался на месте. Теперь он уже не казался мне «вестником смерти», как два дня назад. Обычный молодой мужик, очень симпатичный, кстати, девчонки на него наверняка гроздьями вешаются. Ну, выпала ему такая участь, обнаружить тело Маргариты и сообщить мне о ее смерти. Его ли в том вина?..