Забыть Веронику

— Завтра узнаешь. Трезвый будешь, побазарим еще.

В квартиру Ксении я вернулся через полчаса. Угрюмо сидел на кухне, делая вид, что убийство гражданки Коноваловой является для меня очередным служебным эпизодом, досадным и неприятным, из-за которого пришлось прервать ночной отдых. Я твердо решил, что буду молчать о своих отношениях с Ксенией. Расскажу о них, только если не окажется другого выхода.

— Что за напасть на тебя, Андрюха? — насмешливо спросил Волков, заходя на кухню. — Вторая насильственная смерть за шесть дней. На твоем участке.

— Тогда был суицид, — запротестовал я. — А вот сейчас…

— А вот сейчас точно убийство, — подхватил он. — Ей разбили голову вазой. Очень сильный удар. Других повреждений нет. Обстановка не нарушена. Так что драки здесь не было. Один удар — и крышка… Давай делись информацией. Что ты о них знаешь?

Если бы я рассказал все, что мне было известно о Ксении и ее супруге, Волков бы окосел от удивления. Не мог я столько знать, если бы не был другом, любовником или родственником убитой девушки. Она ведь мне и о детстве о своем рассказывала, и о родителях, и даже о подробностях интимной жизни с мужем. Я был в курсе ее симпатий и антипатий, заветных мечтаний и детских страхов. Знал, например, что в девять лет она чуть не утонула в Лабе, в четырнадцать лет подралась с математичкой, а в шестнадцать потеряла девственность с поддатым одноклассником… Но такую осведомленность показывать не следовало. Я ограничился тем, что рассказал Сереге об обстоятельствах знакомства с Ксенией. Дескать, помог ей выпутаться из криминальной истории, избавил ее от домогательств бывшего работодателя. Несколько раз заходил к ней в течение последнего полугодия, справлялся, все ли в порядке, нет ли проблем. О ее отношениях с мужем не осведомлен, о внебрачных связях — тем более. Кому она помешала — понятия не имею.

— Об этом парне, Коновалове, что скажешь?

— Обычный дальнобойщик. Гоняет большегрузы по региону. Несудимый. Жалоб на него не поступало. Проблем не доставлял… Нет, Серега, больше ничего не знаю. Вместе водку не пили, «за жизнь» не базарили…

— Тем не менее позвонил он почему-то тебе, а не в службу «ноль-два».

— Ну, я как бы не ком с горы, я участковый. У Коновалова есть мой номер, я ему оставлял. Почему бы и не позвонить… Где он, кстати?

— Димка, мой напарник, увел его вниз, в нашу машину. Квартира крошечная, не хрен тут мельтешить, следы затаптывать.

— Его уже опросили?

— Да. Я сам. Говорит, в рейсе был. В семь вечера выехал из Кыштыма, в десять-тридцать поставил фуру на стоянку, в одиннадцать пришел домой. Назвал имена нескольких парней из Челябинской области, которые могут подтвердить…

— А что ваш медик сказал? — перебил я. — Когда ее замочили?

— С семи до половины девятого. Так что парень ни при чем.

— Ну, хорошо, хоть так. Родную жену мочкануть — это надо совсем отмороженным быть. Тем более если на трезвую голову… Слушай, а что насчет замка?

— Эксперт посмотрел, повреждений нет. Или родным ключом открыли, или вообще сама впустила… С кем Коноваловы дружбу водили, не знаешь?

Я покачал головой. Насколько мне было известно, близких подруг у Ксении в Городе так и не появилось. Иногда она упоминала своих знакомых, но почти все они были сотрудниками того универмага, в котором она сама работала с тех пор, как ушла от своего предыдущего хозяина. А вот ни о какой конкретной Леночке, Катюше или Маринке, с которой бы она интенсивно общалась и весело проводила время, Ксюха мне не говорила.

— Могу вам немного помочь со временем совершения преступления, — мрачно произнес я, глядя в пол. — В семь-пятнадцать она была жива.

— Откуда знаешь?

— Потому что именно в это время я от нее ушел.

— Что?! Андрюха, так ты сегодня был здесь? А чего раньше не сказал?

— Вот, сейчас говорю. Я, собственно, к ней не собирался. В этом подъезде, на пятом этаже, мужик один живет, судимый. Лютиков его фамилия. Полгода назад откинулся по УДО. Я его периодически навещал, как полагается. Ну вот, значит, поднимаюсь к нему сегодня, а он мне навстречу идет. Я ему пару вопросов задал, сам себе мысленно галочку поставил. Ну и решил заодно к Коноваловой зайти.

— И что, долго у нее пробыл?

— Минут двадцать. Понимаешь, — продолжал я, восхищаясь собственным враньем, — ведь обычно дальше прихожей она меня не пускала. А сегодня не так получилось. Она мне чаю предложила. Раньше такого не случалось. Отказываться неудобно было, я согласился. Вот на этой самой кухне сидели… Я сразу понял, что ей от меня что-то нужно, и не ошибся. Короче, Серега, она меня попросила с работой помочь.

— С работой? Она разве не работала нигде?

— Кассиршей в универмаге. И эта работа ей до чертиков надоела, как она выразилась. Чего там хорошего на самом деле… Оклад — двадцатка. Причем официально — десять, так что на больничных не посидишь. Зарплату постоянно задерживают. Если вскрывается недостача, штрафуют всю смену. Ну и перспектив никаких нет, особенно для людей без образования…

— Я понял, розничная торговля ее достала. А куда она хотела устроиться?

— К нам. В полицию.

— Ты шутишь?