– Заполните анкеты. Вы на какую специальность поступать хотите?
– Наверное, на дошкольную психологию и педагогику…
– Почему вдруг?
– Вообще-то я хочу стать учителем литературы и русского языка, но я картавлю: р-р-р-р…
– Да, – Ирина Родионовна вдруг с интересом посмотрела на меня, – картавите. Но, знаете, – улыбнулась она, – некоторые по нескольку букв не выговаривают, а учатся у нас на этой специальности. Так что пишите в анкете: учитель русского языка и литературы.
Я написала и продолжила заполнять пустые графы. Споткнулась на графе «иностранный язык». Я окончила школу давно и учила там немецкий. Учила так, что ни писать, ни разговаривать на немецком не умела, да и не помнила его вообще. «Мутер», «фатер», «ихь бин» и «думмеркоф» – это все, что я знала. Да – и еще «хенде хох». Моя рука на какое-то время зависла, потом качнулась вправо, и я написала: английский.
Ирина Родионовна взяла у меня анкету, сверила ее с табелем.
– А почему английский?
– А мне все равно что заново учить. Хоть китайский. Так что выучу английский.
– Ну-ну, – покачала головой Ирина Родионовна. – Встретимся через две недели.
На собеседование я поехала с Костиком.
Когда Костик узнал о моем желании получить высшее образование, он предложил мне поступить в единственный в нашем городе институт (в котором я, кстати, и работала) и предложил свою помощь в учебе.
– Я учиться за тебя буду, и ты станешь отличницей, – сказал он мне.
Но я не согласилась и сделала свой выбор.
Костик, хоть и не одобрял его, так как не верил в положительный исход моего мероприятия, все же помогал чем мог.
Так, он получил стипендию, и мы поехали на собеседование. Я прихватила папку со своими стихами и отрывки знаний, которые успела понапихать в свою голову за две недели.
Перед началом собеседования мы с Костиком зашли в кафе, и я попросила его заказать мне стакан вина. Выпила.
Собеседование проходило в огромном зале, там была куча народу. У противоположной от входа стены стояло три стола, за каждым сидело по человеку. За одним столом спрашивали русский язык устно, за другим – письменно, а за третьим велся опрос по русской литературе.
Я успешно преодолела первый и второй стол, а когда подошла к третьему, то услышала несвязный лепет опрашиваемой передо мной девчушки. Когда она встала со стула и я уселась на него, строгая женщина напротив с прекрасным белым лицом без всякого намека на косметику, с биркой на груди «Светлана Лазаревна Петрова» устало поглядела на меня и грустно спросила:
– Ну, а вы мне что расскажете?
– Я могу рассказать вам о моем любимом поэте! – предложила я, беря инициативу на себя.
– Вот как? – устало улыбнулась она. – И кто же ваш любимый поэт?
– Михаил Юрьевич Лермонтов.
– Что ж, рассказывайте, – она кивнула и откинулась на спинку стула.
И я стала рассказывать все, что знала о его биографии и творчестве. Я не соврала: он действительно был мой любимый поэт. Я очень много знала из него наизусть и обильно сыпала цитатами. Светлана Лазаревна все с бо́льшим интересом слушала меня, и я заметила, что с других столов тоже вольно-невольно прислушиваются ко мне. Не дошла я еще и до половины того, что хотела рассказать, как Лазаревна прервала меня:
– Ваше любимое стихотворение наизусть расскажите, пожалуйста.
И я вдохновенно начала:
Когда закончила, глаза Светланы Лазаревны игриво сверкнули:
– А кому он это стихотворение написал, вы знаете?
– Наталье Федоровне Ивановой.
Все!
На фоне остальных я казалась гигантом мысли!
– А почему вы хотите учиться на филолога? – вдруг задала дежурный вопрос Петрова.
Честно сказать, я ждала этого «вдруг», и, немножко смутившись, вытащила из пакета папку:
– Я пишу стихи.
– Интересно.
Я протянула женщине свою писанину. Она полистала:
– М-да. Подражательно-элегические.
– Настроение такое.
– Да-да… Вы по всем предметам прошли собеседование, результат подождите в коридоре.
Я вышла, подождала, и через полтора часа вывесили список поступивших на подготовительное отделение: среди них была и я.
Учеба началась со следующего месяца: я должна была каждую субботу исправно посещать занятия, привозя на них выполненные домашние контрольные работы. Чтобы прибыть на занятия к девяти утра, мне надо было встать в пять, добраться пешком до железнодорожного вокзала и сесть на шестичасовой поезд, который ровно в восемь приезжал в областной центр.