Забытое время

Джейни выглядывала из задней двери в бесконечное ничто.

Всего на минутку ослабила бдительность, но минутки хватило, и Ноа исчез.

Она еще раз проверила в кладовой, и в гостиной, и в ванной на первом этаже, а подросток заново посмотрел в других комнатах, однако Ноа след простыл.

Видимо, улизнул через заднюю дверь, пока Джейни разговаривала с Дениз, а Чарли сидел за своими барабанами. Подумал, наверное, что Дениз его отвергла и поэтому пнула. Ну а что еще ему думать? Или, может, решил, что сам виноват — сам виноват, хотя виновата Джейни… ладно, сейчас не до того. Времени казниться будет вдоволь потом.

За дверью слякоть, желтые кляксы прошлогодней травы, и в них пробивается новая зелень, будто голова седеет наоборот. В птичьей купальне — темная лужа, на воде все крутится и крутится одинокий листик. Силуэт дерева, почки на кончиках древесных пальцев. Дальше двор кончался и начинались поля, и тянулись эти поля до самого горизонта.

— Ноа?

Джейни и забыла, как тихо за городом. Где-то гавкнула собака.

— Ноа!

Далеко ли убежит четырехлетний ребенок?

В голове мелькали обрывки утешений: вот-вот, не волнуйся, все будет хорошо, всегда все было хорошо, где-то же он есть. А из-под этих слов, сметая все на своем пути, накатывало половодье паники. Трава кончилась, начались приземистые зеленые стебли недавно высаженной кукурузы.

— НОА!

И Джейни бросилась бежать.

Она мчалась по полю, выглядывая светловолосую детскую голову, и стебли кололи ей ноги. Под ногами ломались нежные кукурузные ростки.

— Но-а!

Он может быть где угодно. Свернулся клубочком на влажной земле меж зеленых стеблей, прямо за гранью видимости. Прячется среди деревьев за полем, в черных лесных тенях.

Может, имя не то. Ноа у нас упрямый. Может, он нарочно молчит, но откликнется, если назвать его иначе.

— Томми? — Имя выдралось из горла, оцарапало воздух. — ТОММИ!

«Ноа! Томми? Ноа?» — крик гулко отдавался меж плоской землей и серой чашей неба.

— Томми! Ноа! Томми! — кричала Джейни, прочесывая этот серо-зеленый мир. Что она ищет — блондинистую голову? черноволосую? Неужели он обречен потеряться вновь — неужели в этом его судьба? Теряться снова, снова и снова?

Нет. Ты паникуешь. Он где-то здесь. Вот-вот найдется.

Или не найдется.

— Ноа! Томми!

Джейни пронеслась по полям, затем нырнула в лес, уже не понимая, куда бежит. Как помочь сыну, если ты сама заблудилась?

И тогда она подумала — никуда не деться от этой мысли — о Дениз Крофорд. О Дениз, что не так уж давно стояла где-то здесь же, выкликала сына, до хрипа орала его имя в бесстрастные небеса, и в ужасе, в муках своих Джейни понимала, что расстояние, разделявшее ее и Дениз, схлопнулось в ничто. Они обе матери. Они — одно.

Глава двадцать шестая

Дениз лежала на кровати. Хотела помочь отыскать мальчика, но ноги не держали, и этот доктор или кто он там, едва на нее глянув, категорически велел ей прилечь. Голова раскалывалась, но боль быстро стихала — еще бы она не стихала, Дениз проглотила две таблетки. Поглядела на себя в зеркало аптечки, и какую-то минуту ее подмывало высыпать в рот весь флакон, прекратить все это раз и навсегда, но пока она утешилась двумя таблетками, закинула их в рот, проглотила всухую, а остальное сунула в карман.

И теперь ей было совсем не больно, вот ни чуточки, большое спасибо, и она витала в грезах, в альтернативной реальности, где все наоборот, все во что-то превратилось. Дениз пытались одурачить какие-то демоны, она поранила какого-то ангела, который чего-то от нее добивался, но сейчас все уже ушли.

Осколки истошных голосов прорезают воздух. Жизнь — стакан, упала и разбилась, а это вот осколки. Люди — осколки.

Кто-то звал Томми.

Но ведь Томми нет.

Томми пропал. Дениз услышала, как сама его зовет. Ее закрутило и уронило в тот самый день, откуда она так и не вырвалась.

Она-то думала, что схоронила этот день, думала, что миновала его, обошла кругом — не забыла, нет, как тут забудешь, но отыскала окольный путь, чтобы прорваться, чтобы пережить и следующий день, и следующий за ним, и все остальные дни, да вот только ошиблась, потому что тот день никуда не делся, проигрывается на экране ее души. Она так оттуда и не спаслась. Из того дня.

Томми!