Забытое время

— Значит, так. Я понятия не имею, почему ваш сын так говорит. Если он чем-то болен, я очень вам сочувствую. Но это полная ересь, куча сырых совпадений, и зря вы пришли ко мне, потому что, честно признаюсь, мне плевать. — Дениз снова рассмеялась — если, конечно, это можно назвать смехом. За этим ясным, яростным фасадом Андерсон почуял боль — точно молния сверкнула вдалеке. Внутрь никак не пробиться. — Я не священник, и вы, я так понимаю, тоже. Я не собираюсь сидеть тут и разглагольствовать про жизнь вечную, потому что разницы нет никакой. Потому что от этого мой сын ко мне не вернется. Томми… — У нее перехватило горло. Она тряхнула головой и закончила: — Мой сын умер.

Слова прозвенели очень четко. Дениз переводила взгляд с Андерсона на Джейни, будто ждала возражений. Насколько легче, подумал Андерсон, работать ординатором, под защитой белого халата исцелять недужных; лучше быть кем угодно, где угодно, только не в этой комнате, где надо согласиться с женщиной, что ее сын мертв.

— Я так вам соболезную, — сказала Джейни. Ее душили слезы.

Дениз Крофорд, однако, не плакала. Она говорила, и голос ее был холоден, и эта стужа, это знакомое ледяное горе пробирали Андерсона до костей.

— Он умер. И никогда не вернется. А вы… постыдились бы.

— Миссис Крофорд…

— Вы, пожалуй, лучше уходите. Хватит уже, постарались. Идите… и все.

Джейни выдавила улыбку:

— Миссис Крофорд… мы уйдем, мы совсем не против уйти, только, пожалуйста, поговорите с Ноа пару минут… вам и говорить не придется, просто посидите с ним… по-доброму…

— Вы внушили ребенку, что он — кто-то другой. Приволокли его сюда бог знает откуда…

— Из Нью-Йорка.

— И почему меня это не удивляет? Вы промыли мозги бедному ребенку и притащили его сюда аж из Нью-Йорка. А теперь хотите, чтоб я вам подыграла. Можно подумать, это игрушки. — Дениз покачала головой. — Для меня — не игрушки. А теперь вон из моего дома.

— Для нас это тоже не игрушки, — размеренно, ровно произнес Андерсон. — Послушайте, миссис… Я знаю, что вы пережили утрату. Страшную утрату. Я понимаю, каково вам.

— Правда? Вы понимаете? Как вам удается? Вы-то кого потеряли?

— Я потерял… — Андерсон потянулся за словом, но слово надломилось под ним, как лестничная ступенька, и он кувырком полетел во тьму. Перед глазами всплыло лицо жены. Похоже, он огорчил жену. — Моих других. — Вот и все, за что ему удалось ухватиться. Он потерял имя жены. Имя сына.

Дениз Крофорд выпрямилась в полный рост. Надо же — она немногим ниже Андерсона.

— Я сказала — вон отсюда.

Вот почему я столько лет провел в Азии, подумал Андерсон. Вот что бывает в Америке. Он прирос к месту. Голова не соображала.

Джейни посмотрела на него, и он следом за ней побрел по коридору.

Простите меня, думал он. Простите, что вас втянул. Простите, что внушил вам веру в этот жалкий мешок с костями.

— И что мы скажем Ноа? — яростно прошептала Джейни. Ее близость, дыхание ее шепота на лице налетели всей своей мощью, и Андерсон инстинктивно попятился от такого натиска. — Как мне теперь все уладить?

— Вы что-нибудь придумаете.

— А больше вам сказать нечего? И все? Я что-нибудь придумаю?

Где-то поблизости застучал барабан — зловеще, неумолимо, будто вел армию к поражению. Андерсон заставил себя поднять голову и посмотреть Джейни в глаза:

— Простите меня.

Она отвернулась и открыла дверь в кухню. Но придумывать ничего не пришлось, потому что Ноа в кухне не было.

Глава двадцать пятая

Словно обвалился карточный домик. Все, что могло пойти не так, пошло не так. И беспомощней всех Андерсон — созерцатель истерии. Он тянулся к словам, а слов на месте не оказывалось.

Да уж, это тебе не Индия. В Индии понимают, что жизнь, хочешь не хочешь, складывается так, как складывается: посреди дороги стоит корова, ты выворачиваешь руль, и это спасает тебя или же убивает. Жизнь закончилась, началась новая — может, лучше прежней, а может, и нет. Индийцы (и тайцы, и ланкийцы) мирились с этим, как с муссонами или жарой, и смирение их было подобно простому здравому смыслу.

Чертовы американцы. Американцы, непривычные к кизяку в очаге и к внезапным поворотам, — им остается лишь крепко держаться за жизнь, как за тоненькую веточку, что неизбежно надломится… а когда дела идут не по плану, американцы слетают с резьбы.

Андерсона это тоже касается.

Вполне стройное объяснение случившегося.

Но, если честно, Америку тут не упрекнешь, верно?

Потому что временами и в Индии все шло вкривь и вкось, правда?

Люди такие сложные — как предсказать, что они выкинут пред лицом невозможного?

Да никак.

Андерсон топтался в кухне, пытаясь сориентироваться. С фотографии на холодильнике улыбалась бейсбольная команда Малой лиги. Андерсон сощурился, в нижнем левом углу разглядел Томми с плакатом: «ЧЕМПИОНЫ МАЛОЙ ЛИГИ, ЮЖНЫЙ ДИВИЗИОН МИЛЛЕРТОНА, „НЭШНЛЗ“».

Ах вот оно что — «Нэшнлз». Потерянное звено. Андерсон и забыл, что любительские команды Малой лиги иногда назывались в честь команд Большой. Улика полезная, но удовлетворения не принесла. Что теперь толку от улик?

Андерсон вышел из кухни и отправился на поиски пропавшего мальчика.