Забытые

Ева встречается глазами с мужчиной, и что-то в его взгляде кажется ей знакомым. Плечи, торс, короткая и мощная шея… Сердце Евы начинает биться быстрее, земля под ногами уплывает, асфальт теряет прочность и превращается в зыбучий песок. В ушах у нее звенит. Она видит, как к вокзалу подъезжает поезд, видит, как лицо Луи склоняется над ней, видит его руку, которая треплет ее по щеке с нежной настойчивостью. Это он! Он ласково приводит Еву в чувство посреди всеобщей суеты, говорит ей о том, что два года назад в Люксембурге попал к немцам в плен, во время саботажа, который проходил при его участии. Ему удалось уехать оттуда на лагерном транспорте и вскоре присоединиться к Сопротивлению. Его жестоко пытали, на теле до сих пор остались следы. Луи очень похудел, но это он! Все эти годы он постоянно думал о Еве. Он написал ее соседке на авеню Домениль, и та сообщила ему, что Еву забрали на Зимний велодром.

– Но… твое письмо…

Твоя жизнь, что прошла, нашла тебя.
Любовь одного дня молчит всегда.
Скоро исчезнет лик твой прошлый,
Освободит тебя от этой ноши.
Тебя избавит навсегда.

– Твоя любовь скоро освободит тебя. Нужно было читать первое слово каждой строчки: это код, которому меня научили маки. Я был уверен, что ты поймешь!

– Я решила, что ты узнал о ребенке и бросил меня. Я думала, что умру!

– О каком ребенке ты говоришь?

– О моем ребенке. Он в Мюнхене!

– Зачем же ты просишь меня его найти?

– Да не этого, а другого, который спрятан в медпункте!

– Ты, как я посмотрю, настоящая женщина-загадка – полна сюрпризов!

Луи понимает не все из того, что она ему говорит, но это уже не важно.

– Иди за ними, прошу тебя. Я найду ребенка.

– У него голубая косынка на запястье! – кричит Ева вслед Луи, бегущему по направлению к медпункту.

Он выбивает дверь: на ночь ее закрывают на ключ. Дерево с треском поддается, и этот звук будит маленького ангелочка, который, свернувшись калачиком, спит в углу. На вид ему года два, но он не боится монстра, приближающегося к нему, не кричит, не плачет. Луи быстро осматривает помещение и находит под корзиной джутовый мешок из-под картофеля, который постелили, чтобы защитить эту импровизированную колыбель от влаги.

– Не плачь, папа здесь, – говорит Луи ребенку, беря его на руки и осторожно укладывая в мешок.

Свет полицейских фонарей стремительно приближается. Луи бежит к карцеру, проходит мимо охранников, которые не двигаются с места. Давернь ждет его, подсвечивая фонариком то место, где перерезана решетка. Остальные уже сидят в двух грузовиках, оставленных у амбара на ферме в сотне метров от лагеря. Увидев, что Луи наконец приближается, водитель быстро заводит машину. Двигатель издает гулкий рев, из трубы вылетает дым, и через несколько мгновений они уже мчатся прочь от ада Гюрса.

Полицейские машины догнать их не могут – охранники прокололи в них шины. Среди заключенных Луи находит Еву. Он кладет к ее ногам драгоценный мешок, который нес на плече, и осторожно открывает его. Малыш не плачет, но он встревожен и не понимает, что происходит. Однако, когда Ева берет мальчика на руки, он начинает хныкать. Луи смотрит на возлюбленную: светает, и черты ее лица становятся все четче.

– Я тебя нашел, и мне больше нечего желать.

– Нет же: именно теперь у нас должно быть много желаний, любовь моя. Нужно стремиться к чему-то лучшему, надеяться на то, что однажды мир вырвет нас из хищных лап. Ночь не будет бесчеловечной. Мы больше не будем дрожать от страха.

Ласковый ветер развевает ее волосы. Сейчас она красивее, чем когда-либо. Луи улыбается Еве, сжимая ее и малыша в объятиях. Она прислоняется головой к его шее и, чувствуя его запах, наконец успокаивается. Ей больше не страшно.

На следующий день Грюмелю выдвинули обвинение и отдали под суд. Через несколько недель министр внутренних дел отдал приказ о закрытии лагеря Гюрс. Мох покрывает могилы тех, кто бросил вызов смерти, и там, где выступало «Голубое кабаре», теперь растет лес. Остров «нежелательных» скоро будет похоронен под пылью времен.