Забытые бастарды Восточного фронта. Американские летчики в СССР и распад антигитлеровской коалиции

Ганна (Анна) Манько родилась в 1924 году в семье убежденного коммуниста. Ее отец, Терентий Манько, был образцовым революционером: бывший крестьянский парень был назначен ректором Полтавского института сельскохозяйственного строительства еще до того, как он сам его окончил. Но то, что партия давала, она могла легко забрать – и забрала летом 1938 года. “Я проснулась от стука в дверь, – вспоминала Анна, рассказывая о роковом дне 22 июня, ей тогда было четырнадцать. – Отец пошел открывать. Двое в форме вошли в комнату вместе с ним и нашим соседом, которого вызвали понятым. Начался обыск. Они перевернули все вверх дном, рылись в книгах отца, в бумагах. Мама и бабушка горько плакали, а отец, словно с креста снятый, стоял, заслоняя их. Уже рассвело, когда отца вывели из дома и увели”⁶.

В сентябре 1938 года арестовали и мать Ганны. Через месяц Терентий Манько был приговорен к смертной казни за антисоветскую деятельность. “Потом потянулись черные страшные дни, – вспоминала Ганна. – Меня с бабушкой переселили в старенький институтский домик на Первомайском проспекте. Как мы жили, теперь трудно представить”. Ганна окончила школу июне 1941-го, когда гитлеровские армии, на год раньше, чем ожидал Сталин, вторглись в Советский Союз. После всего, что ей довелось пережить, она не сочувствовала отступающим советским войскам. Агент под кодовым именем Дмитриева считала, что Манько даже радовалась приходу немцев. Согласно более поздним сообщениям, она встречалась с немецкими офицерами, те приходили к ней домой. Она дружила и с Зинаидой Белухой, дочерью еще одного репрессированного, та тоже не возражала против встреч с немцами, а позже познакомила Ганну с Ревердитто⁷.

Впервые сотрудники полтавского УМГБ узнали о знакомстве Манько с Ревердитто в январе 1951 года. Агент Бочарова, бывшая под следствием МГБ по подозрению в связях с нацистской полицией и желавшая доказать свою полезность органам, сообщила, что Ганна призналась ей, будто однажды, когда летом 1944 года она гуляла со своей подругой Зинаидой Белухой, к ним подошли американцы и “они пару часов проговорили”. Позже Бочарова встретила Манько, Белуху и Ревердитто на спектакле в театре. Бочарова видела, как Манько подошла к Белухе и о чем-то болтала с ней и Ревердитто⁸.

Контрразведчики, желавшие начать расследование против Игоря Ревердитто, были заинтересованы в том, чтобы завербовать Манько как осведомительницу, но что-то в ее поведении казалось подозрительным. А вдруг ее завербовали американцы, чтобы она шпионила против советской родины? Осведомительница МГБ Тищенко, которая до войны училась вместе с Ганной в медицинском училище, а теперь работала с ней в инфекционном отделении больницы, сообщала, что та неплохо жила и при немцах, и после войны. “В настоящее время Манько также шикарно одевается. Только появится новая мода, она все имеет, – сообщала Тищенко, для которой источники предполагаемого богатства Манько оставались загадкой. – Отца у нее нет. Одна мать работает на незавидной должности. Я знаю, что на ставку фельдшера нельзя так одеваться”. В послевоенной Украине иметь больше одного платья считалось роскошью. Чекисты приказали агенту наблюдать за Манько и ее поведением дальше⁹.

Подозрения МГБ усилились, когда в органах узнали, что у Манько есть ухажер, военный Михаил. Одна из осведомительниц, агент Кузнецова, спросила у Ганны, хочет ли она выйти замуж за Михаила, и в ответ та сказала, что они не могут пожениться, для этого есть причины. У сотрудников госбезопасности появились новые вопросы, на которые частично ответила агент Бочарова. В марте 1951 года Ганна проговорилась ей о женихе. Оказалось, Манько хотела выйти за него замуж, но боялась, что тот откажется от нее, как только узнает, что ее отец был арестован и расстрелян.

У нее были причины опасаться. Сразу после войны она влюбилась в некоего офицера Павла. Они собирались пожениться, когда Павел спросил об отце Ганны. Едва узнав, что того арестовали и он больше не вернулся, а мать провела полгода в тюрьме, сказал, что как сотрудник контрразведки он не может жениться на женщине, пережившей немецкую оккупацию и имеющей отца-заключенного (Ганна тогда не знала, что его уже нет в живых). Она рассказала Бочаровой, что часто плакала, вспоминая, что произошло между ней и Павлом. Она надеялась, что с Михаилом все будет иначе: он был не контрразведчиком, как Павел, а офицером медицинской службы¹⁰.