Забытые боги

У американцев принято строить дома на улице или даже в лесу — поодаль друг от друга — примерно одной стоимости и одного ранга; бедного, маленького домика или, например, домика чудака они в свой ряд не пустят. Потому-то я свой домишко построил подальше от других строений, чтобы никто не пришел ко мне "с комиссией", которая расскажет, каких-де я должен придерживаться принятых в этом крае норм приличия (и сотоятельности).

Теперь вода. Я б, наверно, не выбрал этого места для житья, если б не нашел в лесу, неподалеку, ручейка. Звон его я услышал, еще только бродя здесь по лесу в первый раз, и подошел к воде. У ручейка было глинистое и местами каменистое, извилистое ложе, заставлявшее воду звенеть, я пошел против течения и вскорости отыскал родник. Под большим, метра полтора высотой темным камнем, украшенным там и сям медалями лишайников, была ямка, на дне ее бил крохотный фонтанчик воды, вынося с собой чистейший крупный песок, которым была устлано донце родника. Для того, чтобы набрать в ручье воды, нужно было прорыть яму в русле ручья, это я и сделаю, когда буду обихаживать свое жилище.

Но вода нужна для душа, я заказал 20-галлоновый бак, который поставят на нужную высоту под крышей домика, так сказать, на чердаке. Воду в него я буду завозить, а в случае чего притащу из ручья и закачаю купленным вместе с баллоном насосом. К душу подключу газовый обогреватель. В душевой кабине будет и рукомойник.

Нужник я соорудил за сарайчиком, (невелик барин, пройдешься), купил для него унитаз с бачком, приспособленный для таких, как я, "дачников".

На строительство (сборку, если сказать точнее) понадобилось всего пять дней; другой "бригадой" из двух человек в дом было проведено электричество, подключили к телефонной, ради компьютера, сети.

А когда были проверены все краны, когда дым из подожженных в камине бумаг и обрезков досок послушно ушел в трубу (снабженную предохранительным навершием) и поднялся над крышей, старший строитель оглядел комнату еще раз, сделанная работа ему понравилась, он по-боксерски двинул кулаком в собственную ладонь и сказал удовлетворенно: "Всё!".

Я подписал нужную бумагу, мы пожали руки, трое строителей сели в машину и уехали.

Тогда и я сказал: "Всё!"

Робинзонада

Не сразу я ощутил наступление тишины, которая станет для меня привычной, станет условием моего существования здесь. Шоссе в полусотне метров от домика гудело, шуршало, шелестело и лопотало шинами машин ровно и неназойливо. Стоило однако углубиться в лес, как за спиной словно бы опускалась перегородка и я начинал ощущать Тишину, некую странную субстанцию, имеющую плотность (давила на уши), вязкость, прозрачность, пронизанную там и сям черточками, царапинками звуков — падала с далекого верха веточка, а то и капля древесного сока, рано пожелтевший лист, слетая вниз, легко стукался клювиком черенка о ствол дерева, пугливо шуршала листьями мышь, вдруг раздавалась дробь дятла…

Я взялся наводить в доме и на участке тот порядок, который тоже станет условием моего существования. Наводить уют.

Много оставалось строительного мусора: куски дсп, досок и картона, гвозди, шурупы; машины оставили в траве глубокие колеи. Все нужно было убрать, все нужно было выровнять.

Неожиданно заигравший селфон (я вздрогнул: его сигнал буквально выдернул меня из состояния привыкания к тишине) сообщил, что через час придет машина с мебелью.

Вот и мебель расселилась в комнате: левую стену и дальний угол занял диван. Справа от него разместился у стены без окна (за нею был сарай) компьютерный столик. В углу справа встала светлого дерева небольшая книжная этажерка. Перед окном, что смотрело на луг, воцарился квадратный, метр на метр, обеденный стол. Завтракать и обедать я буду, глядя на на луг. Левый ближний угол косо закрывал камин. К перегородке, разделявшей комнату и прихожую, удобно прислонился небольшой, тоже светлого дерева шкаф. Шкафчик.

Возле газовой плиты в прихожей замурлыкал только что включенный, еще пустой холодильник.

И снова старший из рабочих, оглядев мою комнату, как и уехавший строитель, от души сильно двинул кулаком в ладонь. Что-то в моем уюте им всем нравилось, но все равно я ловил на себе любопытные взгляды: что это, мол, за мужик, который собирается жить в таком жутком одиночестве?

И опять зазвонил телефон…

Самый неожиданный голос — Станислава, психиатра. Прерывающийся, даже робкий, что на него не было похоже:

— Я слышал, вы переселились в лес. Это правда?

— Да.

— Тогда я должен перед вами извиниться.

— За что, Станислав?

— За мой тогдашний рецепт. Насчет глуши. Вы схватились за него, а я сейчас кляну себя за то, что не сказал вам: этот рецепт не совсем врачебный… а мой собственный, глубоко личный… я ведь примерял его к себе…

— …а получилось, что он подошел мне.

— Понимаете, мне уже поздно…

— Спасибо за него, Станислав, мне кажется, все будет хорошо. Мало того — будет замечательно!

— Ну, как говорится, дай вам Бог!