Забытые боги: Пепельное солнце

Я не стал дожидаться, пока Он Ха вновь начнет изливать на меня недовольство, а потому сконцентрировал своё внимание на теле и позволил ему принять новую форму, божественную.

Для тех, кто не знает, она особо не отличается от смертной оболочки, разве что ослепительным сиянием, которое мы непроизвольно излучаем. Вот и сейчас, едва я придал телу конечную форму, как оно заискрилось голубоватыми лучиками, осветившими деревянную темницу, конца которой не удавалось увидеть даже с божественным сиянием.

А дядя неплохо постарался, не стоит отрицать.

Пока я беседовал с занимательными существами в своей голове, в реальности прошло не более секунды, поэтому, когда темница внезапно озарилась светом, Наркю от неожиданности отшатнулся и воскликнул:

– Ох, напугали! Затихли так внезапно, а тут так резко явили себя.

Я молчал. Молчали и голоса в голове. «Незнакомец» тоже не подавал виду, будто спрятался в темноте, куда не доходило моё сияние, чтобы не раскрыть себя. Предусмотрительно.

– Так что делать теперь будете? – вопрошал Наркю, прикрывая лицо рукой. – Как надумали выбираться? Может, помочь чем?

Помощь мне его не требовалось. Я всё сделаю сам.

– Да почему вы молчите-то? Что-то не так?

Сияние померкло, ведь большая часть сил ушла на зов.

– Да что ж такое? Ответьте, будьте так добры!

Но все вопросы Наркю отпали, когда он отнял руку от глаз. Бледное лицо орудия скривилось от отвращения, когда его взгляд упал на меня, точнее, на то, что я держал в руках.

– Верховные боги, – упавшим голосом прошептал Наркю, сдерживая фантомные рвотные позывы, – что он вам сделал то?

Ничего. Он просто родился смертным.

Тело Джуна безвольно раскинулось на деревянном полу, лишь голова, с огненно-рыжими вихрами, покоилась на моей ладони с застывшим беззаботным лицом навсегда уснувшего человека.

Легкая смерть. Быстрая. Едва заметное движение рукой и голова с лёгкостью оторвалась от тела, заливая горячей алой жидкостью деревянный пол, которую тот жадно впитывал.

Война не любит столь заурядные жертвы, но выбора нет. Кровь пролита – обряд совершён.

Руки насквозь пропитались багрянцем жизни. Но каплей больше, каплей меньше – значения не имеет, я давно впитал её каждой клеточкой своего тела.

– Приготовься, скоро она будет здесь.

Да, она всегда отвечает на мой зов.

Ответа Наркю я не услышал, его перекрыл гул, накатывающий отовсюду. Дрожало все, даже самый воздух, пропахший железом и солью. Горькой солью ушедшей жизни.

Война приближалась, под громкий смех «незнакомца», доносящегося из теней темницы, под дрожь всего сущего. И этот гул не дал мне осознать сразу – душа Джуна, погибшего от моей руки очередного смертного, так и не явила себя миру.

Глава 14. Беги, дорогая, беги

Дилфо коротко вскрикнул, и Тайсвен поднял голову.

– Что произошло? Ты что-то увидел? – жрец подскочил к мальчику и крепко схватил того за плечи. Дилфо не ответил. Лицо мальчика походило на похоронную маску кочевых племен из Фу-Хо-Га: бледная желтоватая кожа влажно поблескивала в приглушенном свете комнаты, широко распахнутые закатившиеся глаза сверкали красноватыми белками, рот распахнут в немом крике, а руки судорожно цепляются за мочки ушей. Тайсвен ужаснулся такой схожести, несколько отпрянул от застывшего мальчика и чуть не наступил на глаз бога, беззаботно покоившийся на полу. Жрец осторожно поднял око и внимательно его оглядел – никаких изменений, всё тоже насмешливо-меланхоличное выражение, застывшее в золотистой радужке, и абсолютное безмолвие.

– Благие боги, что за чудеса… – задумчиво проговорил жрец, вертя в пальцах глаз.

– Боль… – послышался глухой грудной голос. Жрец поднял взгляд на Дилфо, но губы того были неподвижны, а голос доносился будто отовсюду. Тайсвен покосился на черные окна: мгла за стеклом пришла в движение, сгустки вихрились и едва слышно гудели. Оконные рамы задрожали, стекла звенели, грозя вот-вот лопнуть от нарастающего напряжения снаружи.

– Боль и страх… – продолжал хрипеть голос. – Тьма несёт свет… Кровь застынет, время остановит свой ход… Грядет единство… Многое станет одним… Единый станет многим… Небо упадет на головы, Солнце умрёт и станет светом… Грядет Он и Он будет страшен…

Тайсвен внимательно вслушивался в каждое слово, но смысл утекал будто песок сквозь пальцы. Жрец вдумчиво провел широкой ладонью по лицу. Тысячи мыслей в это мгновение охватили его сознание, каждая страшнее другой.

Дилфо всё стоял в жуткой позе, но голос давно стих, лишь звон стекла и гул за окном нарушали наступившую тишину.

– Что ж, – спустя продолжительно молчание протяжно проговорил Тайсвен, обращаясь к золотистому глазу, – будем надеяться, что этот Он не тот, о ком я думаю.

Глаз не ответил, но золото радужки, казалось, засверкало ещё ярче.

***

Шквалистый ветер сбивал дыхание, но оно мне ни к чему. Глаза закрыты. Разум очищен и пуст. Ноги крепко стоят на мосту. Моё тело стабильно. Оно лёгкое и недвижимое.

Сосредоточенность. Сосредоточенность…

Сосредоточься же!