Забытые пьесы 1920-1930-х годов

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Ну а как вы с квартирой?

СУСАННА БОРИСОВНА (вздыхая). Так, знаете, вообще… А у вас что это, Прасковья Петровна, стены атласные с золотом, а кровать совсем простая и на окне геранька?

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Это наше, а в комнату вселились по рабочему фонду. Конечно, за воспитание свое вы не виноваты, но к самостоятельной жизни вы не способны. Вам лучше бы при муже…

СУСАННА БОРИСОВНА. Ах, я бы тоже этого хотела, Прасковья Петровна, но как?

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Очень просто. Выбрать кого-нибудь и сойтись.

СУСАННА БОРИСОВНА. Легко сказать. А если он семейный и семью разрушишь?

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Конечно, семью разрушать нехорошо, но вам-то что? В одном месте вас обидели, в другом вы обидите. Круговая. (Смеется.)

МУЖИЧКОВ (с большой папкой, как с чемоданом, вбегает, никого не замечая). Тринадцать сорок четыре, тринадцать сорок четыре… (Подбегает к одному месту, потом к подоконнику.) Тринадцать сорок четыре…

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Что такое?

МУЖИЧКОВ (развязывает папку). Тринадцать сорок четыре…

Что-то записывает. Снова складывает папку.

Телефон тут по дороге нужный…

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА (к Сусанне Борисовне). Вы не удивляйтесь, милая… Андрей Иванович зарабатывается так, что себя не узнает.

МУЖИЧКОВ (отходя). Фу!.. Я сегодня с пятнадцатого учреждения. Рекорд побил. Да надо еще в обоз. Ты, мать, поскорее.

Замечает СУСАННУ БОРИСОВНУ, смотрит на нее в недоумении.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. А это вот Сусанна Борисовна, о которой я тебе говорила. (К Сусанне Борисовне.) Не угодно ли?.. Присаживайтесь-ка обедать.

СУСАННА БОРИСОВНА. Очень вам благодарна, Прасковья Петровна. Меня только что знакомые кормили.

МУЖИЧКОВ (быстро обедая). А-а-а… А я думаю, кто бы это такой у нас. Все же я не понимаю, что я могу для вас? Дело у меня маленькое и такое, что совсем не тово… Вдруг вы, такая вот, и у нас в обозе…

Переглядывается с ПРАСКОВЬЕЙ ПЕТРОВНОЙ. Хохочут.

СУСАННА БОРИСОВНА. В каком обозе? МУЖИЧКОВ. В ассенизаторском.

СУСАННА БОРИСОВНА от удивления не знает даже, что сказать.

Я, видите, заведую ассенизационным обозом^{259}. Какую же я вам могу там службу дать?

СУСАННА БОРИСОВНА. Ах, в другом месте где-нибудь. Я в таком положении, в таком… Вы партиец, Андрей

Иванович, из рабочих. А если что захочет партиец, он все может…

МУЖИЧКОВ. А вы когда-нибудь служили, нет?

СУСАННА БОРИСОВНА. Да, личным секретарем. Работала не за страх, а за… совесть. Даже и на ночные занятия могу. Последнее время служила у бывшего моего мужа, пока с ним не сошлась…

МУЖИЧКОВ. Ну вот… Видите, какая вы работница. Вместо дела вышла любовь. (Смеется.) Потеха. (К Прасковье Петровне.) А знаешь, теперь вот производственный пятилетний план составляем. Требуется учесть. А как ты учтешь такое дело? (К Сусанне Борисовне.) Планируй вот…

СУСАННА БОРИСОВНА. А что ж плохого, Андрей Иванович, в любви? Вы говорите, вместо дела вышла любовь.

МУЖИЧКОВ. Эх, забыл… Смотри, Паша, не забудь, если спросят меня, скажешь, что я в райкоме на приеме новых членов. Пусть туда звонят. (К Сусанне Борисовне.) Да, да, я слушаю…

СУСАННА БОРИСОВНА. Конечно, я понимаю, мне рассказывали, что на партсобраниях у вас все равно что у нас на богослужениях — неудобно говорить о поцелуях и прочем. На ячейках, например, у вас говорят о тех, которые хорошо одеты: «Помилуйте, она в ажурах, какая же она партийщица?» А выйдете вы за ворота и стреляете, где красивые ножки мелькают, и говорите другое: «На партийщице жениться? Помилуйте, какая же партийщица жена?» (Хохочет.)

МУЖИЧКОВ. Ну, это вы зря. Мы тоже не меньше вашего разбираемся в красивом. Вот, к примеру… нога ваша и ее рядом… у нее в черном вылинявшем чулке, а у вас в шелковом. Конечно, ваша с виду красивее…

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Вот уж этого я от тебя не ожидала, Андрюша. Всю жизнь я только и забочусь, чтобы поменьше на себя истратить и тебе было бы легче. А ты вдруг оскорбляешь. А разве бы я тоже не могла потребовать от тебя теперешних нарядов и быть не хуже других?

МУЖИЧКОВ. Ну, старушка, что ж тут оскорбительного. Я это так… для сравнения.

Кончив обедать, опять хватается за папку.