КОКО. Самоопределилась, а вы определились к ней? Так? Итак, бывший князь, бывший секретарь у бывшей актрисы. Положение блестящее. Бывшее положение. А теперь вы что?
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Пострадавший за идею.
КОКО. Ага, маленькое принципиальное расхождение: вы — «мое — мое» и «твое — мое», а они — «мое — твое» и…
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК
КОКО. Пардон, отлично понимаю.
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Пардон, не понимаете.
КОКО. Пардон, понимаю. Вы работали не покладая рук и так заработались, что пришлось удирать просто от… от че-ка{9}.
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Так и вы пострадавший?
КОКО. И еще как!
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Руку, товарищ.
КОКО
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Да…
КОКО. И очень удобная для некоторых, если бы… не че-ка.
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Только че-ка? А не хотите ли: вэ-че-ка, и эм-че-ка, и губ-че-ка, и у-то-че-ка…{10}
КОКО. Целая великая держава «Вечекия».
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. И вы посмотрите-ка только, какое количество «чеков» на бедную голову одного буржуя.
КОКО. И вообще «чек» и в наше доброе старое время был премерзкой штукой. Всегда подведет. Подмахнул несколько лишних нулей или по забывчивости чужую фамилию вместо своей, и… готово.
Показывает на входную дверь, направляясь к ней.
Пардон.
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК
ЛОЛОТ. Да… но…
КОКО
ЛОЛОТ
ВОСТОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Не подходит? Жаль. А мадмазель — первый сорт. Пардон.
Раскланивается и с некоторой опаской проходит мимо КОКО. КОКО захлопывает за ним дверь.
ЛОЛОТ. C’est chic ça…[64]
КОКО. И, по-моему, блестящая находка.
ЛОЛОТ. Почему же ты его выгнал?
КОКО. Можно позвать, вернется.
Делает шаг к дверям.
Да вот и сам врывается. Нет, благодарю покорно. С меня хватит.
Убегает.
ЛОЛОТ. Коко, не уходи далеко.
ВЕЛИЧКИН
Изысканно раскланивается.
ЛОЛОТ. Здравствуйте.
ВЕЛИЧКИН бледный, нервный, с остатками былой красоты. Обносился. Но как в костюме, так и в позах чувствуется художественный вкус. Осматривается.
ВЕЛИЧКИН. Гм… хорошо. Немного театр, легкий жанр, но со вкусом. Хотя диван не на месте.
Становится на колени перед пустым диваном.
О, очаровательнейшая… О, свет души моей… Мадонна…
ЛОЛОТ. Это из той же комедии?
ВЕЛИЧКИН. Нет-с, милейшая, из трагедии. Новейшей, еще не оконченной. Кровавая быль наших дней. В Париже, в русской колонии, — безработица. На Ривьере еще водятся шальные деньги и шальные бабы.
ЛОЛОТ. Там ведь написано.
ВЕЛИЧКИН. Какой идиот поверит тому, что там написано. Помилуйте.
ЛОЛОТ. Да.
ВЕЛИЧКИН. На кой же черт ей нужны мы? На такую пуританочку, нетронутую жемчужину, сам король Дагобер{11} прельстился, если б только в виду некоторых обстоятельств она не нашла бы брак с коронованной особой мезальянсом для себя. Так?
ЛОЛОТ. Кажется, выдумка не блестящая. Плохая шутка.
ВЕЛИЧКИН. Шутка? «Плохая шутка»? Где ж эта бессовестная?
ЛОЛОТ. Что? Бессовес…
ВЕЛИЧКИН. Именно, настаиваю. C’est le mot[66]. Какая-нибудь избалованная судьбой…
ЛОЛОТ. Верно.
ВЕЛИЧКИН. Бессердечная.
ЛОЛОТ. Нет.