Забытые пьесы 1920-1930-х годов

МУЖИЧКОВ (к Мише). Не смей ты со мной так разговаривать. И вообще… я запрещаю… вот что.

МИША. Что запрещаешь? Я равноправный с тобой гражданин. Почему же ты мне можешь запрещать, а не я тебе?

МУЖИЧКОВ. Потому что… ну, и все…

МИША. Я знаю.

МУЖИЧКОВ. Как? Ты знаешь, и все-таки?.. Я же твой отец, а она, выходит, мать.

МИША. Брось трепаться, какая там мать? Я принадлежу обществу. Отец и мать для меня как и все граждане. Я могу их и не знать.

МУЖИЧКОВ. А ты понимаешь, что ты говоришь? Это все равно, если бы маленьким ты сосал грудь матери, а когда вырос, ту же грудь целовал бы. Мне даже стыдно…

МИША. Ну, это предрассудки, обывательщина…

МУЖИЧКОВ. Это я обыватель? Любопытно… Все-таки как бы то ни было, а ты должен уйти.

МИША. Почему же я, а не ты?

МУЖИЧКОВ. Потому… мне некогда, а ты отвлекаешь. Во всяком случае, я не допущу, чтобы тут другой был… вот, брат, уйди… я глупостей наделаю. Заявлю, где следует, что ты пристаешь к женщине, которая мне жена.

МИША. Заяви, заяви. А там спросят, как же это так: и эта жена, и мать тоже?

МУЖИЧКОВ. А если мать узнает, ты будешь негодяем.

МИША. Я не интересуюсь любовными историями. Но где следует, ты заявишь или нет, а я заявлю…

МУЖИЧКОВ. Хорошо…

МИША. Очень хорошо.

Уходит.

СУСАННА БОРИСОВНА. Ах, наконец ушел…

МУЖИЧКОВ. Ну?

СУСАННА БОРИСОВНА. Это так… Он сам ко мне, честное слово…

МУЖИЧКОВ. Ну, понимаешь? Каков работник, такая и бочка. Я ничего, не тово… с женщиной, которая отца нет — с сыном, сына нет — с отцом… всего…

Идет к двери.

СУСАННА БОРИСОВНА. Обождите. Что же это такое? Я не виновата! Хочешь, я даже на Евангелии поклянусь, или как это… на «Капитале» Карла Маркса? Неужели и теперь женщине не верят? Какое же, как это… равноправие? Где справедливость? Когда ты входил, ты же видел, при тебе он бросился ко мне, что ничего не было. И я кричала. А раньше тем более ничего не могло быть. В чем же дело? Я так тебя люблю…

МУЖИЧКОВ. Как люблю? Вы же говорили, что любви не признаете и у вас все по-товарищески.

СУСАННА БОРИСОВНА. Это раньше. А теперь ты сам виноват. Я так тебя полюбила… так и ничего от тебя не хочу, понимаешь? Как же может быть другой? Я даже не понимаю. Как ты мог подумать это? И о ком? Обо мне! О, я оскорблена в благо… в самых лучших своих чувствах, вместо защиты — я же обижена. А я вас таким считала честным, таким добрым. Но, вероятно, я ошиблась. Такая я несчастная, беззащитная… все меня обижают. (Вытирает глаза.)

МУЖИЧКОВ. В самом деле, я, пожалуй, погорячился… тут надо заняться этим, разобраться, а мне некогда… Действительно, ничего ведь не было, и ты кричала. Как только это я так? Извини меня… я тово… виноват… Давай помиримся… посидим вот так. (Присаживается.) Вот… помечтаем… (Обнимает.) А ты расскажи-ка, как в Германии, милая…

Целуются.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА (являясь). А?.. Что это?

МУЖИЧКОВ. Паша, ты?

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Я, так, Андрюша… так… (Улыбается.) Пришла вот… пришла. (К Сусанне Борисовне.) Вот не ожидала… за этим вы и приглашали? Я вам доброе, а вы мне так?

СУСАННА БОРИСОВНА. Ах, что вы, Прасковья Петровна? Вы мне страшно нравитесь. Я вас так ждала, так ждала. Но раз Андрей Иваныч желает, я все могу, все… Пусть как он хочет. Я даже уйду, пожалуйста…

Выходит.

МУЖИЧКОВ. Эх, как все это, тово!..

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. А мне, мне как? Как теперь жить? Я отдала тебе молодость, переносила с тобой голод и холод, жила твоими заботами, а теперь?

МУЖИЧКОВ. Что ж, ты мне отдала молодость, а я тебе. Жертвы одинаковые.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Как же одинаковые? Ты сходишься с молодой, красивой, а может быть, еще и женишься на восемнадцатилетней. Мужчине что! А мне вот как, сорокалетней? А жить ведь хочется и мне, как тебе. Чувства одинаковые. Почему же это так? Где справедливость? (Идет.)

МУЖИЧКОВ. Стой… действительно, жили, жили… Я тебя понимаю. Мне очень больно. Тут тоже разобраться надо, а некогда.

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА. Хорошо, я не видела, что здесь было. А если тебе хочется, могу даже не замечать, что делается.

МУЖИЧКОВ. Ты, Паша, добрая, как мать. Ты уж, брат, тово… прости…

СУСАННА БОРИСОВНА (будто бы неожиданно войдя). Ах, извините, я думала, вас нет. Вы, Прасковья Петровна, такая добрая, чудная… святая… Я не понимаю, почему думают, что любви не может быть без поцелуев. Я, например, вас, Прасковья Петровна, очень люблю, страшно. И Андрей Иваныч тоже…

ПРАСКОВЬЯ ПЕТРОВНА (к Мужичкову). Идем…