ШАНТЕКЛЕРОВ. До сих пор в ушах звенит общий смех.
ЗАПЕКАНКИН. Нажрались самогонки, вот и хохочут.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Я не знал, куда от стыда деться, когда ты со студентом заспорил.
ЗАПЕКАНКИН. Я защищал свое пролетарское происхождение! Этот мужик заявил, что его отец крестьянин, а я ему ответил, что моим отцом было двое рабочих!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Замолчи, да замолчи!
ЗАПЕКАНКИН. Я ничего не вижу смешного в том, что удвоил свое пролетарское происхождение.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Подумал бы, кто же имеет двух отцов? Ты перепил. Уезжай домой! Немедленно уезжай!
ЗАПЕКАНКИН. Не могу! Женюсь!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Женишься!
ЗАПЕКАНКИН. Через два часа! Амба! Крышка! Готово!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Ничего не понимаю.
ЗАПЕКАНКИН. Каюк! Иду за ответом! «Эх, да яблочко, что ты катишься!..»
Уходит.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Связался на свою голову с негодяем.
В гостиную вбегает группа молодежи.
1-я ПОДРУГА. Наконец-то мы вас нашли!
ВАРЯ. Николай Михайлович, без вас скучно!
2-я ПОДРУГА. Николай Михайлович, останьтесь с нами!
КАТЯ. Старики просят перейти в буфет, а мы решили не уступать вас без боя!
3-я ПОДРУГА. Очаровательный Николай Михайлович! Как мы рады, как мы рады, что вы с нами!
ЗИНА. Вы не уйдете? Не правда ли? Я прошу об этом!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Если бы я был обычный кавалер, я сказал бы: лежу у ваших ног, но как солдат революции произношу: слушаюсь!
Из буфета выбегают ФЕНАЦЕТИНОВ, НАСТАСЬЯ АЛЕКСЕЕВНА, БОЦ-БОЦЯНСКИЙ и ДРУГИЕ ГОСТИ. Все выпивши.
БОЦ-БОЦЯНСКИЙ. Ага, вот где он! Я гляжу, кого-то нет. Думаю, кого? Кого недостает? И только когда Карпий Силистрович, который слегка вздремнул у окна, начал спросонья орать: «Повесить! Расстрелять!..»
ГРОБОЖИЛОВ. Это я орал!
БОЦ-БОЦЯНСКИЙ. Мы почувствовали, что вы ушли.
ГРОБОЖИЛОВ. Без вас точно солнце без луны!
ОТЕЦ ГАВРИИЛ. Темно, темно во облацех!
БОЦ-БОЦЯНСКИЙ. В буфет! Господа, предлагаю в буфет, за луной и солнцем!
КАТЯ. Мы Николая Михайловича не отдадим вам!
1-я ПОДРУГА. Николай Михайлович!
2-я ПОДРУГА. Ваше слово!
ВАРЯ. Мы готовы к бою!
3-я ПОДРУГА. Беритесь за руки!
Девицы окружают кольцом ШАНТЕКЛЕРОВА.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Товарищи и вы, прекрасные женщины, благодарю вас всех за дружбу… и внимание. В этой уютной гостиной я отдыхаю душой и телом!
ФЕНАЦЕТИНОВ. Что мы? Мы — бациллы! Мы передатчики не болезней, нет, а настроений! И все, что мы слышали от вас, ваши лекционные изложения, это те чудесные капли, та микстура, без которой нет в жизни радости, а значит, настроения. Понятно?
НАСТАСЬЯ АЛЕКСЕЕВНА. А по-моему, для настроения все же необходимо вино.
БОЦ-БОЦЯНСКИЙ. Настаиваю: в буфет! В буфет!!
ШАНТЕКЛЕРОВ. В этой гостиной так уютно…
НАСТАСЬЯ АЛЕКСЕЕВНА. Не остаться ли нам всем в этой комнате?
БОЦ-БОЦЯНСКИЙ. И не заключить ли здесь нашу беседу, начатую еще в буфете уважаемым Николай Михайловичем?
ГОСТИ. Согласны! Мы согласны!
ШАНТЕКЛЕРОВ. Я весьма польщен общим вниманием…
НАСТАСЬЯ АЛЕКСЕЕВНА. Карпий Силистрович, вы распорядитесь насчет вина!
ГРОБОЖИЛОВ. Слушаюсь…
ШАНТЕКЛЕРОВ. Товарищи, садитесь!
Все усаживаются вокруг Шантеклерова, ГРОБОЖИЛОВ несет бутыль с вином и начинает разливать.
ШАНТЕКЛЕРОВ. Все, о чем мы раньше беседовали, настолько обычно в полной различных превратностей судьбе ответственного работника, что уже ничему не удивляешься.
КАТЯ. Как это интересно! Точно сказочный роман развертывается перед глазами, когда слушаешь вас…
1-я ПОДРУГА. Сказка! Очаровательная сказка из «Тысяча и одной ночи»!
2-я ПОДРУГА. Я умираю от любопытства!
ВАРЯ. И вы обо всем просто говорите, как будто бы вся ваша жизнь не кровью благородного сердца была написана, а текла так же спокойно и лениво, как наша, обывательская!
3-я ПОДРУГА. Да! Ах!., ваша жизнь — один волнующий роман!..
БОЦ-БОЦЯНСКИЙ. Не угодно ли вина?
ОТЕЦ ГАВРИИЛ. Во беседе вино — причина всякой мысли. Выпьем по баночке!
ШАНТЕКЛЕРОВ
КАТЯ. А скажите, Николай Михайлович, страшно на баррикадах?
ШАНТЕКЛЕРОВ. Как вам сказать? Вначале — да, ну а потом — нет! Лежишь на мостовой, качаешься на телефонной проволоке, взлетаешь на трамвайные вагоны, машешь красным знаменем и думаешь единственно о том, когда над землей взойдет солнце свободы.
ЗИНА. Как все это интересно!
3-я ПОДРУГА. Изумительно!