Забытые пьесы 1920-1930-х годов

ШАНТЕКЛЕРОВ (совершенно опьяневший). О чем я? Да, насчет тайн… я все, все знаю, я все вижу… Я… Я… если захочу, завтра стану японским императором… китайским богдыханом! тибетским ламой!.. Мне стоит захотеть, товарищи, слышите, мне стоит захотеть — и я буду королем Англии… императором Германии!.. Император… Император… Он не раз просил об этом… Что вы встали? Садитесь!

БОЦ-БОЦЯНСКИЙ. Мы постоим!

ГРОБОЖИЛОВ. Мы не можем сидеть при упоминании коронованных особ…

ШАНТЕКЛЕРОВ. Садитесь. Я приказываю! Садитесь! А впрочем, помогите встать… Ноги положительно не мои!

ФЕНАЦЕТИНОВ подобострастно подставляет плечо. Все встают. БОЦ-БОЦЯНСКИЙ склоняется перед нетвердо стоящим на ногах Шантеклеровым.

ГРОБОЖИЛОВ. Осчастливьте… детям и внукам закажу… из потомства в потомство передаваться будет, что их предок удостоился чести быть рядом со столь великим человеком…

БОЦ-БОЦЯНСКИЙ. Я на четвереньках проползу… ковром текинским послужу… а целехоньким доставлю!

ШАНТЕКЛЕРОВ. Благодарю… Нам люди нужны… Не забуду! Прощайте, медам… прощайте… ах, зачем прощайте?.. до свидания… до приятного свидания!..

Сопровождаемый гостями качающийся ШАНТЕКЛЕРОВ исчезает за дверьми. В гостиной одна Зина.

ЗИНА. Какая я счастливая! Боже, какая я счастливая! Мой будущий муж — и такой великий человек! Даже страшно становится! Жаль Витю, он такой славный и он так любит меня! Да… что он пишет в своей записке, которую вложил мне в руку, уходя от нас?.. (Читает.) «Дорогая Зиночка, не думай, что у меня говорит чувство ревности к более счастливому сопернику. Я уверен, что свадьбы не будет! Не ослепляйся достоинствами самозванца и помни, что от тюрьмы ему не уйти! Телеграмма в трибунал послана…» Гадкий, гадкий, а я еще его жалела! Надо сказать Коле непременно, чтобы знал, какие на свете скверные люди.

Бежит к дверям. В дверях совершенно опьяневший ЗАПЕКАНКИН.

ЗАПЕКАНКИН. Наконец-то я тебя нашел! О, не отворачивай от меня свое хайло! Срок истек, я пришел за ответом…

ЗИНА. Каким ответом?

ЗАПЕКАНКИН. Не губи! Мне все ясно и все понятно! На остальное наплевать! Тьфу!..

ЗИНА. Я ничего не понимаю!

ЗАПЕКАНКИН. Я тоже ни черта не понимаю!.. Скребется в моем сердце, точно жеребец в конюшне. И вот хоть лопни на этом месте, а жениться надо!..

ЗИНА. О ком вы говорите?

ЗАПЕКАНКИН. О ком? Да о тебе ж, моя бороха!^{92} Два часа прошло — и ты моя!

ЗИНА. Послушайте, но я же не могу стать женой и вашею, и вашего комиссара!

ЗАПЕКАНКИН. Что? Комиссара?

ЗИНА. Ну да! Николай Михайлович мне еще раньше вас сделал предложение!

ЗАПЕКАНКИН (гневно). Аннулировать!

ЗИНА. Ан-ну-ли-ро-вать?

ЗАПЕКАНКИН. В расход списать! Вычеркнуть!

ЗИНА. Кого вычеркнуть?

ЗАПЕКАНКИН. Немедленно отказать! Я ему покажу, как к чужим бабам лазать!

ЗИНА. Каким бабам? Мне с вами страшно!

ЗАПЕКАНКИН. Смирно! Тачанки вперед! Где он?

В комнату вбегает КАТЯ. Удивленный ЗАПЕКАНКИН глядит то на Зину, то на Катю.

ЗИНА. Катя, уведи меня отсюда! Мне страшно одной. Он совершенно пьян! Он требует аннулировать, а я не могу!

КАТЯ. Петр Иванович, что с вами?

ЗАПЕКАНКИН (удивленно). Где я? Что со мной? Это ты?

КАТЯ. Да! Я!

ЗАПЕКАНКИН (показывая на Зину). И это ты?

КАТЯ. Нет, это Зина!

ЗАПЕКАНКИН (падая на колени). Не может быть! А впрочем, все равно! Два часа прошло, теперь амба! Режь правду!

ЗИНА. Он только что сейчас говорил и мне эти слова!

ЗАПЕКАНКИН. Или сейчас — или никогда!

КАТЯ. Да вы сядьте!

ЗАПЕКАНКИН. Можно постоять. Мы не буржуи…

КАТЯ. Хоть немного придите в себя.

ЗАПЕКАНКИН. Или ты — или смерть!

КАТЯ. Господи! Я не знаю, что делать!

ЗАПЕКАНКИН. Аннулируй — или убью!

ЗИНА. Катя, скорей уйдем, пока никто не вошел в комнату.

КАТЯ. Но куда?

Девушки в смятении бегают по гостиной.

ЗАПЕКАНКИН. Минута на размышление, а там буду стрелять. Любовь не картошка, не бросишь в окошко.

ЗИНА. Бежим ко мне! Обойдем лестницей через спальню брата.