Забытые по воскресеньям

Он смотрит в небо, лежа на носилках. Она по-прежнему держит его за руку. Боль и тишина. Его несут в большое здание. Внутри пахнет капустой и бумагой, солнечный свет заливает длинные коридоры.

Ему нравится запах женщины. Она отпускает его руку, чтобы санитары могли переложить его на стол для осмотра, и говорит: «Меня зовут Эдна, я медсестра, я буду заниматься вами…»

Она аккуратно, один за другим, разгибает его пальцы, пачкая руки о газетную бумагу, которая кое-где приклеилась к коже.

Сколько дней, недель, месяцев человек хранил эту газету? Он хочет закричать – и не может. Хочет помешать медсестре забрать бесценное сокровище – и не получается. Силы на исходе.

По его щеке стекает одинокая слеза. По той, где нет шрамов. Эдна не замечает ни худобы, ни шрамов, ни немоты, она видит только глаза необыкновенной красоты.

Желая успокоить пациента, она прячет листки в картонную коробку, осторожно, как бриллиантовое колье, закрывает ее крышкой и ставит рядом с ним, на тележку с лекарствами.

Ему все труднее дышать, головная боль невыносима, как самая жестокая пытка.

К ним подходит врач, здоровается, начинает выслушивать стетоскопом сердце, а Эдна разбинтовывает голову, не давая ему коснуться повязки.

Палату заполняет гнилостный запах. Эдна бледнеет, но улыбается.

Ему хочется спать. Он закрывает глаза. Взмах крыльев – и темнота.

Он погружается в кому.

Глава 42

По телевизору показали сюжет о «Гортензиях» и Вороне. В новостях на телеканале «Франс-3. Регионы». В вечернем выпуске, который дедуля всегда смотрит, включив звук на полную мощность.

Вчера утром приезжала съемочная группа.

Все санитарки и медсестры накрасились, Жо и Мария сбегали в парикмахерскую, а мадам Ле Камю надела платье цвета фуксии. Долой белые халаты, мы на Каннском фестивале. Даже постояльцы прифрантились. Нас попросили «проследить за их туалетами».

Журналистка выбрала для интервью мсье Вайяна и мадам Дьонде, остальные взревновали: «А почему не нас?»

Тем более что мсье Вайян – не «жертва», не то что мадам Дьонде.

Журналистка попалась опытная: для начала она убедилась, что у «героев репортажа» все в порядке с памятью. Фамилия, имя, место и дата рождения, количество детей и профессия до выхода на пенсию. Потом она напудрила им лица, шеи и руки, чем привела мсье Вайяна в шоковое состояние. Все мило над ним подшучивали.

Звукооператор прикрепил к их одежде микрофончики, они замерли, боясь шевельнуться, и выглядели ужасно забавно.

Журналистка начала задавать вопросы, очень громко и четко артикулируя.

Терпеть не могу людей, которые общаются со стариками как со слабоумными.

Она, по ее словам, «попыталась проанализировать психологические страдания, причиненные Вороном постояльцам».

Мсье Вайян ответил, что плевать хотел и на страдания, и на Ворона, а потом добавил: «Я не глухой…»

Следом за этим она «попыталась понять губительные последствия травм, нанесенных пострадавшим семьям».

Мадам Дьонде, выступавшая в роли «жертвы», ответила, что чувствует себя скорее хорошо, разве что ноги иногда болят.

Напоследок оператор снял постояльцев всех вместе, и группа отбыла восвояси.

Мсье Вайян немедленно попросил стереть с его лица грим и почему-то нервно вскрикивал, когда я касалась кожи ватным диском с лосьоном.

Вечером все собрались в телегостиной посмотреть передачу с сюжетом про «Гортензии» и очень смеялись, глядя на экран. Мадам Дьонде по секрету сказала, что показалась себе ужасно состарившейся, и добавила, что телевизор безжалостнее зеркала в ванной.

Глава 43

В 1947-м в Милли начал работать завод по производству текстильных изделий, и в кафе папаши Луи стало на пятьдесят посетителей больше.

Благодаря этому притоку денег Элен официально наняла Клода и купила новые столы и стулья, а еще электрический бильярд. Клод трудится в зале, а Элен – в маленькой швейной мастерской, разместившейся в бывшем чулане. В ожидании Люсьена она могла только шить.

У многих мужчин рвутся рукава и воротнички рубашек, обшлага брюк, они «теряют» пиджачные пуговицы – и все для того, чтобы оказаться в тесной мастерской и почувствовать, во время снятия мерок, руки хозяйки на своем теле. О, конечно, через одежду! Они смотрят на Элен, стоящую на коленях и подгибающую штанины, на Элен, пришивающую пуговицу, кайму или ставящую заплатку, на Элен с булавками во рту и с нахмуренными бровями.

Наивысшее счастье клиенты испытывают, заказывая пошив костюма. Примерки длятся часами. Она снимает мерки, начинает с шеи, переходит к плечам, спине, талии, бедрам, идет вниз по ногам, выясняя длину и ширину. Она обводит линии мелом, и клиенты испытывают сладкую дрожь всякий раз, когда чувствуют давление ее пальцев на одну из мышц.

Все мужчины Милли и окрестностей ходят в прекрасных костюмах. Даже крестьяне. Можно с уверенностью утверждать, что в период с 1947 года и до появления магазинов готовой одежды мужское население было гораздо элегантнее парижан.

Иногда кто-нибудь из них решается высказаться в том смысле, что она молода, красива и могла бы начать жизнь сначала, но ей это не нужно. Она хочет продолжать свою. С Люсьеном.