Забытые по воскресеньям

В Милли в полночь 20 ноября даже печные трубы спят. Ни в одном из домов нет света.

Писаю за мусорным баком и едва не замерзаю насмерть.

Глава 45

Каждое утро ночные дежурные передают нам информацию. Мадам Ле Камю распределяет этажи.

Мы идем будить постояльцев. Помогаем им умыться и провожаем в столовую. Рассаживаем за столиками. Раздаем лекарства, приготовленные медсестрами, и подаем первый завтрак. Потом расходимся по комнатам, стелим постели, моем головы, если кто-то просит, покрываем ногти лаком. В полдень все снова спускаются в столовую на ланч.

Таков распорядок дня «независимых» постояльцев. Мы с Жо и Марией часто занимаемся теми, кто от нас полностью зависит. Будим. Моем. Кормим. Выводим в сад, если погода хорошая, а зимой – вот как сейчас – выбираем какое-нибудь другое место.

Не бери я сверхурочных часов, не услышала бы истории обитателей «Гортензий». Эти часы подобны летнему солнцестоянию. Всякий раз, когда я работаю, мои дни удлиняются. Женщинам я массирую руки и ноги или накладываю дневной крем, не переставая задавать вопросы. Мужчинам (их намного меньше, чем женщин, как и во всех остальных домах престарелых в мире) я мою головы, а еще выстригаю волосы из носа и ушей, но вопросы задаю те же, что женщинам.

Я могла бы исписать сотни синих тетрадок, превратив каждого постояльца в рассказ. Могла бы, имей я сестру-близняшку…

С ума сойти, до чего хорошо дочери заботятся о родителях! В детстве я мечтала выйти замуж и родить мальчика, но с тех пор, как работаю в «Гортензиях», поменяла мнение. За несколькими исключениями, сыновья навещают своих родственников от случая к случаю. Часто их сопровождают жены. Дочери же приходят регулярно. У большинства «забытых» есть только сыновья.

Комнату Элен я всегда убираю в последнюю очередь – чтобы иметь больше времени. Сегодня утром, явившись к ней с тележкой, я застала там Романа.

Я всю ночь занималась любовью с Я-уж-и-не-помню-как. Когда на душе тошно, я всегда либо напиваюсь, либо заваливаюсь в постель с мужиком.

Выпрыгнув из окна муниципальной службы, я отправилась прямиком к нему и не застала дома. Пришлось час ждать на лестнице – к себе я вернуться не могла. Только не после того, что прочла. Я украла серый конверт с фотографиями, сделанными на месте аварии. Хотя рассмотрела только верхнюю, пока скучала под дверью. На ней полицейский фотограф запечатлел груду смятого железа, и мне не составило труда вообразить, какими страшными окажутся следующие снимки. Не хочу смотреть на окровавленные тела родителей.

Я-уж-и-не-помню-как, только появившись, сразу отобрал у меня конверт и сжег в раковине, полив техническим спиртом. Остался только противный запах в квартире.

Мы проветрили. Скажу честно, я плакала. Потом стали искать Пьера Леже в справочнике нашего департамента. Он был единственным свидетелем, а я никогда даже не слышала о нем. В газетной статье фамилия этого человека не упоминалась.

Я-уж-и-не-помню-как нашел семерых Пьеров Леже и звонил каждому по списку, пока не наткнулся на «правильного».

– Не вешайте трубку, – сказал он, – с вами поговорит мадемуазель Неж.

– Добрый вечер… Я – Жюстин Неж, дочь Кристиана и Сандрин Неж, разбившихся на машине в Милли в 1996 году. Это ведь вы вызвали жандармов?

Пьер Леже ответил не сразу, но ответил:

– Как вы меня нашли? Я тогда попросил журналистов нигде не упоминать мое имя.

Ложь № 1:

– Его назвал мой дед, Арман Неж.

– А ему оно откуда известно?

Ложь № 2:

– Понятия не имею, но Милли – маленькая деревня, тут все всё знают.

Пауза. Леже дышит в трубку. Там, где он находится, включен телевизор, идет выпуск новостей, я слышу взрывы.

– Что вам нужно?

– Хочу знать, что именно вы видели в то утро.

– Машина вылетела с дороги и воткнулась в дуб. Удар был такой сильный, что дерево переломилось.

– Она быстро ехала?

– Мчалась, как ракета.

У меня перехватило горло.

– Асфальт был скользкий?

– Водитель так гнал, что я погудел ему вслед, но пассажиров не увидел и только потом узнал, что их было четверо. Я и охнуть не успел. Машину стало заносить из стороны в сторону, а метров через двести она влетела в дерево.

Пауза.

– Я не сразу решился выйти из моей тачки… Сказал себе: «Они наверняка там всмятку…» Не поверите, мадемуазель, накануне я получил на день рождения мой первый мобильник. И первым набрал номер спасателей… А потом выбросил телефон и никогда больше не хотел его иметь… Они приехали минут через десять… Я вылез на подгибающихся ногах и подошел к куче изуродованного железа… Все стекла вылетели, как будто в кабине произошел взрыв… Оттуда не доносилось ни звука… И я сразу понял, что они…

– Вы их видели?

– Нет. А если бы что-то и видел, вам бы не сказал. Разговорами мертвых не вернешь.

– Уверяю вас, мсье Леже, еще как вернешь, пусть и ненадолго.

Думаю, я ужасно выгляжу. Роман тоже. Он очень бледный, а я полагала, что в Перу всегда светит солнце. Зато глаза остались такими же изумительно-голубыми. Так вот погрузилась бы в них с головой и утонула. Главное, чтобы не спасали.

– Как поживаете, Жюстин?

– Спасибо, хорошо.

– Выглядите усталой.

– Ночь выдалась тяжелая.

– Работали?