Забытые по воскресеньям

Беру сверток, аккуратно разворачиваю упаковку – очень красивую, из бархатной бумаги. Внутри нахожу квадратный футляр шириной сантиметров в тридцать – больше, чем для кольца. Открываю и вижу маленькую чайку из белого золота на цепочке.

Никто не преподносил мне такой красоты. Я-уж-и-не-помню-как все время задает вопросы и многое обо мне узнал. Спускаюсь босиком по лестнице, чтобы немедленно найти телефон и позвонить, сказать спасибо, попытаться понять. Пришел мой черед задавать вопросы.

Часы на стене в столовой показывают семь утра. Дедуля и бабуля еще спят, что не совсем обычно для них, но вчера они легли после полуночи – из-за Нового года. На столе никаких остатков, на кухне чистота и порядок. Бабуля ни разу в жизни не произнесла фразу: «Посуду помою завтра…» Впервые я узнала, что можно убирать на следующее утро, в доме Жо. А мне было уже девятнадцать лет.

Мы праздновали вчетвером, как всегда. Друзей у нас никогда не было: у бабули с дедулей – из-за трагедии в семье, а со мной никто не хотел водиться: кому нужна немодная девчонка, которая повсюду таскает за собой младшего брата?

Жюль и бабуля ждали нас перед маленькой искусственной елкой, которую каждый год вытаскивают на свет божий из подвала. Мы даже перестали снимать украшения и раскладывать их по коробкам, просто заворачивали «дерево» в подобие рыбацкой сети, не видевшей моря, и убирали в дальний угол. 22 декабря утром дедуля выносит елку и проверяет, не требуется ли поменять гирлянду, бабуля протирает лампочки и шары губкой, обмахивает пластмассовые ветки метелкой и сбрызгивает дезодорантом. В нашей семье не существует ничего, похожего на магию Рождества, какой ее принято изображать в кино.

Когда мы вернулись из больницы, бабуля смотрела шоу, в котором все главные герои были одеты Пер-Ноэлями, а Жюль в одиночестве играл на телефоне. Бабуля сразу просекла, что с дедом что-то не так. Что он потрясен. Наверное, решила, что дело в Элен, во мне, в тяжелых воспоминаниях.

В доме было так жарко, что приготовленные для нас тосты почти растаяли, а теплое игристое пришлось пить большими глотками. Жюль сказал, что у меня странный вид. «Ничего подобного!» – ответила я, подумав при этом, что теперь буду выглядеть так всегда. Мне были известны вещи, о которых не знал никто. Я как будто на годы опережала время. Жюль был похож на Аннет, которая была похожа на Магнуса, что, без сомнения, и спасло ему жизнь. Помешало задаваться нехорошими вопросами, а может, и хорошими. Папа и дядя Ален никому не передали своей схожести близнецов. К великому огорчению бабули, которая так этого ждала, с нетерпением вглядываясь в наши лица. Особенно в лицо Жюля. Теперь я понимаю почему.

Знала ли мама этот секрет? Поделилась с ней Аннет или нет? Что было бы, останься Аннет жива? Вопросы последних недель породили новые вопросы. Конца этому не будет…

Бабуля протянула мне подарок, как будто прочла мои мысли: купон на покупку книг во «Фнаке»[70], Жюль получил такой же, а дедуля – купон в «Перекресток»[71]. Бабуля пребывает на седьмом небе от счастья с тех пор, как появились подарочные карты. Изобретение XXI века ускорило процесс ее выздоровления.

Я выпила еще бокал игристого и почувствовала, что опьянела. Мне стало хорошо, я хихикала над каждой глупой шуткой Жюля. Потом мы поели, хотя разложенное по тарелкам угощение согрелось, а ему полагалось быть холодным…

Я шарю по ящикам буфета. Нахожу мой телефон, который бабуля положила на какую-то инструкцию 1975 года то ли на китайском, то ли на японском. Почему бабуля с дедулей никогда ничего не выбрасывают? ВООБЩЕ НИЧЕГО!

Закрываю ящик, над которым стоит свадебная фотография братьев Неж. Что чувствует дедуля, проходя мимо? Все время ходит мимо или заворачивает на кухню, чтобы не видеть ее?

Я ставлю телефон на зарядку и иду в душ. Сейчас мне никто не помешает. У нас две ванные комнаты (впрочем, это сильно сказано): старая душевая кабина на первом этаже, в прачечной, и настоящая ванная на втором этаже. Если кто-то, не дай бог, пускает горячую воду на первом этаже, когда кто-то другой моется наверху, приходится довольствоваться тонкой струйкой холодной воды.

Я выхожу из душа, одеваюсь и прослушиваю сообщения. Я-уж-и-не-помню-как не соврал – он оставил сорок штук. И ни разу не назвал своего имени, уверена – он делает это специально.

Я-уж-и-не-помню-как звонил каждый день, по много раз. Все послания забавные. Иногда он поет, иногда рассказывает, что пьет кофе, что идет дождь, что холодно, что он надел красный свитер, который я ненавижу, что он только что прошел мимо флориста и подумал обо мне, что у него тоже есть брат, что он дежурит, что он меня вылечит, если я подхвачу насморк.

Последнее сообщение он оставил три часа назад:

– Жюстин, я дежурил сегодня ночью. Иду в «Парадиз». Черт… надеюсь закончить ночь в твоих объятиях… Если нет… счастливого Рождества.

Глава 62

Элен впервые отправлялась в Париж.