Забытые тексты, забытые имена. Выпуск 2. Литераторы – адресаты пушкинских эпиграмм

Москва, вообще, встретила начинающего поэта холодно, да и в семье Муравьёва не одобряли его литературных увлечений. Однако ни военная служба, ни дипломатическая карьера, к которой он обратился, оставив мундир драгунского офицера, не привлекали молодого человека. Выхлопотав себе отпуск, Андрей Николаевич отправляется путешествовать «по святым местам», посетив в вояже Египет, Кипр и Палестину.

Обо всём увиденном Муравьёв впоследствии напишет в своей книге «Путешествие ко Святым местам в 1830 году», изданной в Петербурге, куда переезжает после своего длительного паломничества. Книга имела определённый успех, по ней даже на сцене Александринского театра была поставлена трагедия, которая, правда, ничего не принесла автору, кроме разочарования.

Перебрав почти всё, что предлагало ему литературное поприще, Андрей Николаевич решил попробовать себя в церковно-религиозной публицистике. Муравьёв не только сближается с иерархами православной церкви, но и переходит на службу в Священный синод, где делает себе вполне успешную карьеру.

Почувствовав, наконец, под собой твёрдую литературную почву, он много сил отдаёт составлению писем о богослужении, пишет книгу о Великом посте и Святой Пасхе, о святых таинствах и их обрядовой стороне.

Муравьёв был истовым блюстителем церковного благочестия, его громадная фигура с неизменными чётками на левой руке наводила ужас на священнослужителей, опасавшихся даже в какой-нибудь мелочи нарушить порядок ведения службы. Самолюбие, властность и холодная педантичность делали Муравьёва человеком совершенно невыносимым в общении. Недаром он носил прозвище «Андрей Незваный», «Святоша» и «Светский архиерей».

Пушкин не успел увидеть превращение мешковатого юноши в тщеславного самодура. В те дни, когда Александр Сергеевич умирал от пули Дантеса, Муравьёва только избирали в действительные члены Российской академии, как официально было заявлено – «за заслуги в области российской словесности». Конечно, не за «Тавриду» и не за книгу о своих странствиях, а за духовные сочинения, которые в высшем обществе были приняты и получили благожелательный отклик. Неизвестно, чем бы закончилась история с ответной эпиграммой от Муравьёва, получи её Пушкин не в 1827 году, а десятилетием позже. Одно дело – не-склёпистый увалень, а совсем иное – ядовитый ханжа. Пушкин не выносил ханжей.

Стихотворения печатаются по книге: А. Муравьёв. Таврида. Москва. Типография С. Селивановского. 1827 г.

Таврида

I

Земли улыбка, радость неба,

Рай Черноморских берегов,
Где луч благотворящий Феба
Льёт изобилие плодов,
Где вместе с розою весенней
Румянец осени горит,
Тебе – край светлых впечатлений,
Таврида! – песнь моя гремит!

II

Природа на твои долины

Обильных не щадит даров,
Ты выплываешь из пучины
Под покрывалом облаков,
Как в полдень Нимфа молодая
Выходит из седых валов,
Рукой стыдливой облекая
Красу в завистливый покров.

III

Кто впечатление живое

В горящих выразит речах,
Когда в нас чувство неземное –
Горит, как солнце в небесах;
Когда невольно все желанья
Слились в один немой восторг
И самые воспоминанья
Сей миг – из сердца нам исторг!

IV

Ах! чувства сладкого отраду

Я сердцем пламенным вкушал,
Когда в тени олив – прохладу
Под небом Крымским я впивал;
Когда я черпал жизни сладость
В гармонии небес, земли
И очарованному радость
Природы прелести несли!

V

Передо мной шумели волны

И заливали небосклон; –
И я, отрадной думы полный,
Следил неизмеримость волн –
Они сливались с небесами, –
Так наша жизнь бежит от нас
И упивается годами,
Доколе с небом не слилась!

Арфа