Забытый. Москва

—  А кто тебе сказал, что я полезу к ним в супротивники? Нет. Научен. Олгердом, отцом, братом Федором. Только дураков дважды учат, а мы с тобой ведь вроде не из таких. А?

—  Да кабы только в уме дело! Ведь и удача подсобить должна. Шутка  — только появился, а уж и митрополит, и дядя Вася сплавить хотят!

—  Сама говорила: здесь сложней. Так что все правильно. Ничего! Поговорим с шурином. Только смотри! Вдруг наврала,  — Дмитрий хватает Любу за плечи, делает страшные глаза, чмокает ее в нос,  — все на тебя свалю! Разбирайтесь по-братски!

— Ладно уж,  — Люба улыбается почти сквозь слезы,  — разберусь...

—  Приветствую тебя, Великий князь!  — Бобер шагнул шаг от порога, остановился резко, склонил голову, тоже резко, как кивнул, и выпрямился, замер. Все это вышло как-то очень по-польски, по-петушиному, он сам над собой усмехнулся, но так уж получалось, так он настроил себя перед разговором, что резкость перла наружу, и в голосе, и в движениях.

—  Здравствуй, князь Волынский,  — Дмитрий приподнял брови, не отрывая взгляда от вошедшего, склонил голову к сидевшему рядом за столом и писавшему дьяку, шепнул ему на ухо (тот сразу встал и вышел в боковую дверь), сделал знак стоявшим у входа стражникам (отмахнул двумя пальцами, как пыль с кафтана стряхивал  — брысь, мол), подождал, пока они выкатились из палаты и прикрыли за собой дверь, и приглашающе махнул рукой,  — проходи, садись. Чего это ты сегодня такой... надутый.

Бобер мигом смекнул и подыграл:

—  Так ведь не шутка  — должность получать.

—  Должность?!

—  А разве нет? Я прослышал, ты место мне приискал, вот и пришел заранее, из первых рук узнать, а то вдруг  — зря болтают...

—  И что же болтают?  — князь посмотрел по-обычному, напористо-весело-вопрошающе, и Бобер сразу увидел и понял  — не знает!

—  Болтают много всякого, но мне в Нижний к спеху, или время терпит?

—  В Нижний?!!  — Дмитрий не успел опустить глаза прежде, чем из них исчезло веселье, и это Бобер тоже заметил. Он пропустил мимо ушей возглас князя, стоял и смотрел выжидающе.

Юный князь долго, очень долго смотрел себе под ноги, потом, опомнившись, сверкнул глазами:

—  Да садись ты, чего колом торчишь! Ведь договорились  — без титулов...

—  Тут дело малость другое,  — Бобер подсел «на уголок» и придвинулся к князю уже вполне дружески и по-родственному,  — официально получается, а я ни сном, ни духом...

—  Ты ни сном, ни духом!! А я?!!

—  Ты?!!  — Бобер постарался вложить в свой возглас крайнюю степень изумления.

—  Б..дь!!!  — Дмитрий стебанул кулаком по столу и вскочил, навис над собеседником тяжелой глыбой.  — Кто тебе сказал про Нижний?!

Бобер оторопел. Никак не ожидал он столь резких движений от мальчика, еще не утвердившегося на своем месте, не обвыкшегося, оглядывавшегося на старших в ожидании совета. Но мальчик-то оказался крутенек!

— Не горячись, тезка. Может, и переврали... Но из митрополичьих палат весточка.

—  Из митрополичьих?!!  — Дмитрий так и сел, будто подрубили его, еще раз, но уже тише, хватил кулаком по столу и сдавил виски руками,  — а я думал  — из дядиных.

—  Не из дядиных...

—  Значит, и он, что ли?!  — Дмитрий сейчас был похож на бычка, стукнувшегося лбом в крепкий забор.  — Почему?! Чем ты им не угодил?!

—  Может быть, не я, а ты?

—  Я?!!

—  Ну-ну, не горячись. Давай спокойно...

—  Чего там  — спокойно! Мне дядя Вася уже всю плешь переел на счет тестя: ему надо... очень просит... Ни хрена он не просит!!! А тут еще и отец Алексий!.. Уж от него-то я никак не ожидал!

—  Чего не ожидал?

—  Что он тоже тебя сплавить захочет.

—  Так значит  — дядя Вася?

—  Этот с самого начала! Ну тут понятно  — кремлем я его огорошил, не посоветовался. Обидел! Оттуда и пошло. Он сразу в тебя вцепился: не он ли насоветовал? не с ним ли решал? кто про бояр подсказал?! тьфу! но Алексий! не ожидал!..

—  Ну почему же...

—  А почему?

—  Это мне бы тебя спросить. Ты их лучше знаешь.

—  Знаю. Потому и не понимаю. Совершенно разные люди! Дяде Васе командовать надо. Хлебом не корми! Все они, Вельяминовы... При дяде Семене раскомандовались  — по ушам получили, отцом командовали  — вляпались, мать, покойница, не тем будь помянута, царство ей небесное... Знаешь, как командовала?! Теперь этот... Ну, тут понятно. Но митрополит! У него и власти, и авторитета больше... больше чем у хана! И не боялся он никого никогда! Ему-то чего вдруг?..

—  Послушай, а он с тобой насчет благословения-то потом не беседовал?

—  Беседовал...  — князь тяжело, по-детски, вздохнул,  — еще как...

—  Вот видишь...

—  А причем тут ты?

—  Ну как же... Ведь это мы с тобой такое благословение придумали. Ты запомни: Алексия не обманешь, он слышать умеет.

—  Как это?! Что слышать?!

—  Мысли твои. Когда в глаза тебе смотрит, разговаривает с тобой...

—  Иди ты!!!

—  Ты уж мне поверь, я в этом немножко понимаю. Поэтому перед ним не таись. Никогда! Бесполезно.

—  Да?.. Но я, вроде, не таюсь... Что ему в моих мыслях не нравится?

—  Не нравится ему, тезка, в тебе самая малость. Ты татар хочешь бить.