Забытый на лавочке

Белые хлопья, похожие на опадающую листву, падали с неба. Мы не чувствовали холода, но было очевидно, что температура упала ниже нуля. Забыл упомянуть, что с нашей стороны материк не отделен от северного полюса водной границей. Можно сказать, он весь рождается из гигантских айсбергов, плавно переходящих в тундру, лесотундру, и т.д. Так что влияние холодов на территории, где мы находимся, особенно сильное. Наверное, это важная деталь, и надо было упомянуть ее раньше, но все про это и так знают. По крайней мере из нашей вселенной.

Сначала дорога превратилась в кашу, а потом каша замёрзла. Никогда не любил кашу… Особенно овсяную. Бескрайние поля по обе стороны дороги покрылись будто сахарной пудрой. Пудра мне тоже не нравится.

Ехать на велосипеде становилось все неудобнее: асфальт норовил выскользнуть из под колес. Пришлось снизить скорость, в итоге ставшую равной обычной скорости пешего человека. Необходимость в транспорте отпала. Придется бросить его.

– Как думаешь, он обидится? – спросил я, отводя взгляд.

– Кто?

– Велик.

– В каком смысле? – Она явно не понимала, о чем именно я говорю.

– Нам ведь придется оставить его.

– Опять убеждаешь себя в странных теориях?

– Жить без этого не могу.

– Тогда точно обидится.

– Вот и я так думаю. Надо загладить свою вину.

– Перед велосипедом?

– Разумеется. По сути, мы избавляемся от ставшего ненужным балласта. Это должно быть очень неприятно. – Мне бы очень не хотелось однажды стать ненужным.

– М-м-м…

– Так вот. Надо обязательно найти место, где он снова почувствует свою важность. Если ты так не считаешь, то подумай о своей гитаре.

– Ладно, может, ты и прав… Ты случайно не намекаешь на то, что я избавлюсь от тебя, когда найду друзей получше, и ты перестанешь быть нужным?

– Какое удобное совпадение. – Да, я думал об этом.

– Я этого не сделаю.

– Почему?

– Ты же мой друг. – Какое-то необычное ударение на слово «мой» прозвучало.

Ладно. Пусть будет так. Лучше, чем могло быть, учитывая мой характер. Вообще, очень интересно, почему характер не пропадает при становлении призраком, а наоборот, некоторые его черты даже усиливаются? Возможно, после потери физическеского состояния, скрывающего некоторые душевные мотивы, сложнее скрывать мысли и чувства. Но это слишком очевидно. Или нет?

Снежная равнина простиралась во все стороны горизонта. Мегаполис остался позади. Мы шли так долго, что во всей округе уже не было видно ни одной возвышенности и даже самого маленького деревца. Скорее всего, из-за моего не очень хорошего зрения. Но вот вдалеке появился почти невидимый дымок. Едва различима под белым покрывалом деревушка. Я подумал оставить в ней нашего железного коня, который, вроде как, и не совсем наш.

Слой снега хоть и не был толстым, но основательно облепил низкие, изрядно покосившиеся домики. И лишь в одном в из них топилась печка.

Почему-то я уверен, что в нем живёт ещё одна забытая душа. Мы встречаем их повсюду. Они везде. Каждый уголок занят кем-то одиноким и незаметным для окружающих. При жизни я бы не поверил, что призраки существуют среди нас в таких количествах…

По началу я задавался вопросом: почему духи просто не найдут таких же, как они, и не заживут вместе, позабыв про одиночество? Теперь понимаю… Заведомо зная, что в старом доме обитает кто-то забытый, я не хочу подходить к этому месту даже близко. Страшно. Каждый ходит по тончайшему льду. Любое неосторожное движение, любое брошенное тяжёлое слово – и лёд ломается, а вас тащат за собой на глубину, где совершенно точно водятся ужасные твари.

Никогда не боялся призраков… Сейчас боюсь.

Не я один. Мы все боимся друг друга. Такие слабые…

Поэтому мы не пойдем в дом, чтобы узнать новую и в то же время знакомую историю о том, как человек остался один в заброшенной деревне.

Не пойдем – и нам не будет больно слышать это снова и снова.

Не пойдем – и, может быть, безумие не тронет беднягу ещё пару дней.